Действие второе

Клуб. За столиками сидят посетители. Сергус сидит в кресле мэра, положив ноги на стол. Рядом почтительно стоит профессор Чечеткин.

Сергус: Так, тихо все! Сейчас Я говорить буду! (Шум стихает). Как вы все знаете, у нас в Клубе сложилась очень тяжелая ситуация с газетами. Мы с ними боремся, боремся, но, всегда найдется кто-то, кто сводит на «нет» все наши усилия. Несмотря на все наши старания, в Клубе каждый день появляются новые газеты. И должен с прискорбием вам сообщить, что этим занимается самый старейший член нашего Клуба, то бишь — господин Патриарх. Вот и сегодня я поймал его с газетой. Он даже не скрывался. Ну, Патриарх, расскажите, что Вы там вычитали? Поделитесь, так сказать, с общественностью.

Патриарх: Что тут рассказывать? Про водород и кислород. Я вслух зачитал, а слушатели сами все поймут.

Сергус: Да что Вы говорите! Поймут они, надо же...Ничего они не поймут без разъяснений. Вы, хоть бы, пару слов вступительных сказали, так нет же...Из-за Вас, мне пришлось выписать из Америки профессора-алфизика, чтобы он рассказал нам, о чем здесь написано. И это при том, что я ненавижу всех американцев. Видите, до чего Вы меня довели своими газетами?

Патриарх: Так...никто и не просил американца. Всю жизнь все слушали, были довольны...

Сергус: Вот сейчас мы и узнаем, что они там наслушали. Чечеткин, давай!

Чечеткин: Статья ваша — полный...Американское слово из трех букв, на «ф» начинается, на «к» заканчивается. Шутка. Для начала, расскажу про Америку.

Лола: Дык, у нас уже был один, рассказывал. Мы ужо все про Америку знаем.

Сергус: Ты помолчи, тебя еще не простили. Давай, Чечеткин!

Чечеткин: В Америке нельзя читать чужие книги и газеты. Там каждый - сам пишет и сам читает. А если чужое прочитаешь, там в тюрьму сажают, а потом на электрический стул. Вы этого тут хотите? Если хотите, можно организовать.

Сергус: А что? Хорошая идея! Подведем ко всем креслам провода. Как кто ляпнет что-нибудь, что мне не нравится, я кнопочку нажму — и все. И ноу проблем! Не, америкосы не такие уж бесполезные, есть у них чему поучиться, есть. А у нас все как в древности — в участок сдаем. А там — раз, и проблема решена навсегда! Чечеткин, потом обсудим это с тобой. Ты схему набросай.

Чечеткин: На чем я остановился? Ах да, вас всех посадят на электрический стул, а потом еще и расстреляют. А все из-за кого? Вот из-за таких любителей газет!

Патриарх: Да мне сам мэр разрешил здесь газеты читать...

Сергус: Мэр? Какой мэр?

Патриарх: Ну, наш мэр...

Сергус: А, тот...А где он? Вы его видите? Эй, мэр, ты где? Ау-у! Под столом, что-ли, спрятался? Чечеткин, за шкафом глянь, может, он там? Что, не видать? Ну надо же...Слышь, ты, Патриарх, нет здесь твоего мэра. Так что и разрешения у тебя нет. И деятельность твоя тут — противозаконная, стало быть!

Ольга (Лоле): Когда мне Сергус говорил, что он из царского рода, я как-то не задумывалась. Ну, из царского, так из царского. Ничего особенного. Я и сама из рабочих. А теперь вижу, что он и в самом деле на царя похож! На императора! Посмотри, какой голос, какие манеры. Как он преобразился, когда немного власти получил. А что бы было, если ему империей дать управлять? Он был бы похож на Ивана Грозного и Петра Первого одновременно.

Лола: Злой и припадошный?

Ольга: Нет, большой и суровый.

Чечеткин: У меня вопрос к залу. Что такое водородиум? Что, никто не знает? А кислородиум? Тоже не знаете?! Сергус, они тут совсем отупели от этих газет. Что ни спрошу — ничего не знают! Вы тут, поди, тяжелую воду счетчиком Гейгера меряете?

Сергус: Патриарх, тебя спрашивают. Ты чем тяжелую воду меряешь?

Патриарх: Ведрами.

Чечеткин: Ха-ха-ха! А легкую воду вы, тут, корытами меряете?

Патриарх: А зачем нам ее мерять?

Чечеткин: А зачем вы газеты читаете? Читаете, читаете — и где результат? А вот посмотрите на господина Сергуса — человек газет совсем не читает, а все знает. Сам может книги сочинять. Вот скажите, господин Сергус, чем Вы измеряете напряжение?

Сергус: Известно, чем! Напряжеметром!

Чечеткин: Э-э...как так? А, ну да, да. В Америке тоже все напряжеметром измеряют. Вот, берите пример с вашего мэра! Все знает, не читая газет.

Патриарх: Какой он мэр? У нас совсем другой мэр!

Сергус: Ты че, Патриарх, в участок хочешь? Так я это тебе живо организую.

Чечеткин: Надо же, а он мне сказал, что он и есть мэр! Выходит, обманул!

Сергус: Ну, буду скоро мэром, подумаешь...Было бы желание! А их у меня много! А ты, Патриарх, давай сюда свою газету!

Патриарх: Не отдам, она моя!

Сергус: Не отдашь? Так я сам возьму! (Пытается отобрать газету, начинается драка).

Вбегает Алексей Юльевич в кухонном фартуке, надетом поверх мундира.

Алексей Юльевич: Что случилось? Мне сказали, что у вас тут драка началась...Что, никого еще не убили? Жаль, жаль...Вас одних вообще нельзя оставлять. Я там пирожки жарю, а мне звонят и говорят, чтобы срочно бежал в Клуб, мол, там уже до убийства доходит! Ну и где убийство? Я вас спрашиваю! Где горы трупов? Я люблю, когда много трупов! Меня что, зря от дела оторвали? В кои-то веки занялся домашними делами, и то, покоя нет!

Патриарх: Они у меня газету отобрали.

Алексей Юльевич: Да оно и правильно. Сказано же, за газеты в тюрьму могут посадить. И не только вас, а в первую очередь, нашего мэра. Вы этого хотите, да? Только и мечтаете, как бы мэра в тюрьму посадить и сесть на его место! Для этого вы сюда газеты таскаете? А что, это идея, вообще-то...Надо ее продумать, как следует. Надо...

Патриарх: Значит, можно газеты здесь читать?

Сергус: Алексей Юльевич, Вы, кажется, сегодня на хозяйстве остались?

Алексей Юльевич: Конечно, у меня и письменное заявление имеется.

Сергус: Вот и сидите на своем хозяйстве! Что Вы сюда прибежали? Вас звали? Без Вас разберемся, не маленькие. Идите домой, у вас пирожки горят.

Алексей Юльевич: Ах, и правда! Совсем сгорели, наверное! (Убегает).

Сергус (помахивая газетой): Ну, еще вопросы есть? А сейчас смотрите, что мы будем делать с этими гнусными газетами! (Рвет бумагу, зверски рычит, потом топчет газету ногами).

Патриарх: Ой, свят, свят, свят! Лучше я пойду! Но я еще вернусь!

Сергус: Все так говорят! Сколько таких уже было. Долой авторитеты!

Чечеткин (вслед Патриарху): А чем вы тут электродиумы прокаливаете?

Сергус: Чечеткин, уймись! Дело сделано. Иди, электрический стул мне нарисуй.

Ольга (Лоле): Нет, он настоящий император! Посмотри, сколько властности в его голосе. А когда он орать начинает, все, прямо, дар речи от страха теряют.

Лола: Еще бы, в участок никому не хоцца...

Ольга: А какая бы из меня императрица получилась. Загляденье! Ты знаешь, Лола, я бы держала салон, и там бы были одни ученые, писатели, поэты — самые лучшие, какие только могут быть. И мне не надо бы было ходить на работу.

Лола: Ну, так, и сейчас не ходи.

Ольга: А жить на что? Вот вернем назад наш трон, тогда...Кстати, что я тут с тобой сижу? В тебе благородства ни капли нет. У тебя есть дворянский титул? Или грамота дворянская?

Лола: Откуда, зайка моя? У меня только запись в трудовой книжке...и почетная грамота от профсоюза, давно еще выдали...

Ольга: Какая я тебе зайка? Ты должна обращаться ко мне: «Ваше величество!». Понятно?

Лола: Ага...куда еще понятнее...

Ольга: Вот так. А сейчас, отодвинься от меня. Не хочу якшаться с простонародьем.

Сергус: Теперь, когда мы покончили с газетами, лженауками и лжеучеными, можно перейти и к приятному. Я смотрю, у нас тут новые лица появились. Вот Вы, господин, кто такой? Я Вас раньше не видел.

Вандер Блин: Я есть русский писатель из Великобритания. Май имя есть Вандер Блин. Я писать книги на русском язык и жить в Великобритания. Я писать книги про русских в Великобритания.

Сергус: Опять книги?! Да когда это кончится?!

Вандер Блин: Не вол..вол...э-э...А! Все будет ОК! Я иметь копирайт на все мои произведения, и я иметь право читать их, где захотеть.

Сергус (тихо): Черт, сорвался! А как было бы здорово — англичанина, да в участок...Было бы, хоть, что вспомнить. Этих иностранцев никогда голыми руками не возьмешь, подлюги. (Громко): Ну, что ж, давайте, только быстро, ознакомьте нас с Вашим копирайтом.

Вандер Блин: Это хистори про любовь. Слушть: Я иметь к ней любовь! Большая и чистая любовь. Но она не иметь ко мне любовь большая и чистая. Не иметь, даже, маленькая и грязная. Не иметь совсем любовь.

Сергус: Слушай,ты уже заимел тут всех своей любовью! Это ты, называется, пишешь по-русски?

Вандер Блин: А по-каковски, по-Вашему?

Сергус: По-моему, по-дурацки!

Вандер Блин: Я не иметь возможность много говорить по-русски. Поэтому я иметь его забыть. Что иметь помнить, то иметь и писать.

Сергус: Сначала, вспомни все, потом напишешь!

Вандер Блин: Тогда я буду иметь забыть, о чем иметь хотеть написать!

Сергус: Все, иметь достаточно! Тьфу, уже сам по-английски иметь заговорить!

Лола: Это не по-английски, а по-дурацки!

Сергус: Прочь отсюда! В участок сдам!!! (Лола убегает).

Вандер Блин: Так, я иметь продолжать?

Сергус: Нет, хватит! Мы уже все понять. А сейчас я продемонстрирую вам мой сюрприз! Встречайте: Саня Вайснеггер!

Выходит здоровенный культурист, у которого объем бицепса много превышает объем черепа. Вайснеггер начинает демонстрировать игру бицепсов, трицепсов и т.д. Со стороны женской части Клуба слышны восторженные визги и крики: «Вау!» Мужская половина завистливо скрипит зубами и безуспешно пытается втянуть животы.

Сергус: Но это еще не все! Саня Вайснеггер - еще и творческая личность. Он собирает всякие надписи! Правда, Саня?

Саня Вайснеггер: А то!

Сергус: Саня собирает их везде. В маршрутках, трамваях, на заборах — там тоже, иногда, пишут, интересное...Саня, а что ты нам сегодня прочтешь?

Саня Вайснеггер: Сегодня? Ха-ха! Сегодня я прочту надписи в туалетах.

Сергус: Вот, это очень интересно! Гораздо лучше, чем дурацкие газеты и копирайты про иметь любовь! Давай, Саня!

Саня:

Вытирая ж..у,

Осторожней будь!

Жесткая бумага -

К травматизму путь!

В зале восторженный рев и аплодисменты. Саня опять демонстрирует игру мышц. В дверь осторожно просовывается голова мэра, но этого никто не замечает.

Сергус (забираясь на стол, и простирая руку): Вот, только благодаря таким корифеям, как Саня Вайснеггер, мы поднимем сегодня наш Клуб на тот высокий уровень, который принадлежит ему по праву! И всякие «газетчики» нам уже не помешают! Долой газеты! Даешь анекдоты!

Все посетители: Долой! Долой! Даешь! Даешь!

Сергус: Саня, жги дальше!

Саня Вайснеггер:

ПисАть на стенах туалета,

Совсем друзья не мудрено.

Среди г...на вы все — поэты,

Среди поэтов вы -г...но!

Публика в экстазе. За дверью грохот — мэр упал в обморок. Но этого никто не слышит. В зале стоит шум и крики: «Давай! Долой! Даешь!» Всеобщий хэппи энд.

Занавес