И Мадам погрузилась в сладостные воспоминания. Очнуться от воспоминаний заставил рёв мотора мотоцикла - на горизонте показалось облако пыли, которое рассеивалось по мере приближения, а резкий звук заложил Мадам уши. Перед Домом колхозника мотоцикл резко затормозил и с него соскочила Мария Климова, которую все знали как Мурку.

- Эй, есть кто живой? - крикнула Мурка и вкатила своего харлея на террасу.
По ходу она прихватила заветную бутылочку коньяка у Эллы Павловны и прополоскала им горло, забитое дорожной пылью.

горло, забитое дорожной пылью

- Мари, детка... - прищурилась Элла Павловна. - Право, ты совсем не думаешь о своем будущем. У юной барышни голосок должен быть томно-воркующим, а не эдакий хриплый басище. Пойдем, я приготовила специально для тебя изумительный чай с лакрицей. Добавим в него пару капелек из моей заветной бутылочки и посидим поболтаем в холодке. Я обожаю молодёжь! Расскажи мне о ваших юных забавах, дитя моё.

Мурка затравленно оглядывалась, прижимая локтем под косухой пресловутую бутылочку.
- Во попала... - тоскливо подумала она.

- Во попала... - тоскливо подумала она. - Вот что, ЗлПална, не кроши мне батон на уши. Ну-ка, покажи мне, чё на тебе одето-то?

Ну-ка, покажи мне, чё на тебе одето-то?

Мадам польщённо захихикала.
- Нравится? Мари, радость моя, во времена моей юности этот цвет назывался "шейка куропатки". Очаровательно, не правда ли?

И Элла Павловна покружилась, раздувая широкую юбку.

- Но я обожаю современную моду, деточка! Дай-ка я рассмотрю подробней твой туалет. повернись, сними курточку, будь добра.

"Ах ты. старая ведьма!" - подумала Мурка, соображая, как бы половчей замаскировать злосчастный пузырь.

как бы половчей замаскировать злосчастный пузырь.
- Хренасе, что за юбка! Как сноп, мля. - Мурка нагнулась и оторвала полподола от юбки Мадам. - Во, щас как балерина в пачке, - отступив назад несколько шагов назад, сказала она и... вывалилась спиной в окно. Бутылка шлёпнулась с ней рядом. Мурка допила до конца коньяк и зашвырнула пустую тару в кусты. Показала язык в сторону мадам и, шатаясь, пошла к местному пруду искупаться.

Некоторое время мадам ошалело разглядывала обрывки своей любимой юбкт цвета "шейки куропатки". Затем опрометью ринулась в свою спальню и остановилась возле зеркала. Посмотрела. Повернулась левым боком, правым... Выставила ногу.

- Гм-м... А неплохо, неплохо... есть еще порох в печочнице! Все-таки у современных барышень порой бывает отменный вкус!

Тут мадам слегка зарделась от какой-то пришедшей ей в голову мысли и, воровато оглядевшись, поддернула остатки юбки еще выше. Затем слегка припудрила нос, поправила прическу и направилась к двери. Перед комодом она слегка помешкала. "А не прихватить ли мне свою заветную? Пожалуй, как раз тот самый случай... " Но поразмыслив, она отказалась от этой идеи и царственной походкой направилась на веранду, где, судя по голосам, заметно прибавилось народу.

Прислушавшись, мадам одобрительно улыбнулась сама себе и дробно застучала каблучками. Её появление на веранде не осталось незамеченным.

- Ох, ни *** себе! - выдохнул мужской голос...

- Ох, ни *** себе! - выдохнул мужской голос... Голос принадлежал вновь прибывшему полковнику ВДВ - Алексею Юльевичу. Волосы у полковника были густо набриолинены и расчёсаны на прямой нобор. Вид морды лица портил раздувшийся нос - накануне полковника в нос ужалила оса. Алексей Юльевич был известным солдафоном - грубо ругался матом, трубно сморкался соплями навылет и храпел по ночам. Ещё он был бабником - не пропускал ни одной юбки. Увидев широченную короткую юбку, полковник, естесственно, её не пропустил мимо, а, выругавшись матом, поплёлся за ней.

Дом колхозника стал заполняться народом. Флигель занял поэт-песенник, дэнди Абрамунда, в комнате с балконом поселился литератор Сандро Вишнякян. Громко хлопая дверями, ища себе комнату с камином, носился молодой фельдшер Пабло Хамусов. С незажжённой сигарой во рту и с большими чемоданами в руках, заявился коммивояжёр Гастон Гастритов.
Забронированную комнату с террасой занял металлург-стахановец из Сибири Лавр Железняк.

металлург-стахановец из Сибири Лавр Железняк.

Он сразу по приезде заперся изнутри и не отвечал на робкие попытки соседей пообщаться. Изредка из комнаты доносились невнятные ругательства, что-то не то скрипело, не то трещало, тяжелые предметы падали на пол... Бульканья и звяканья горлышка бутылки о стакан, как ни старались, не услышали. А вот звуки. подозрительно напоминающие придушеннй писк какого-то мелкого животного, имели место быть. После чего обычно Железняк растапливал камин - это в летнюю-то жару...

- Интересно, наш общий друг на диете? - как-то раз поинтересовалась Мадам. - Почему он не выходит к табльдоту?

В это время Лаур как раз вошёл в комнату и услышал последнюю фразу.
- Почему? - переспросил он. - Да как же с вами можно сидеть за одним столом? Вы даже есть культурно не умеете.
- Как... ах... как... Хам! - взвизгнула, наконец, Элла Павловна. - Мы не умеем культурно есть?! Нет, это же надо такое выдумать!
- А что тут выдумывать, когда всё в натуре присутствует, - ответил Железняк. - Вот вы, Элла Павловна, сахар ложкой размешиваете, так звон стоит на всю округу. А Мурка? Как слезет со своей тарахтелки, так даже руки не вымоет. Прямо в машинном масле за стол лезет. Деревня! А этот, ваш, Гастритов? Сидит за столом с сигаретой в зубах и в грязной майке. А Алексей Юльевич? Прямо за столом в скатерть сморкается! Где это видано, чтобы в скатерть сморкаться?
- А куда же ему сморкаться? - попыталась заступиться Элла Павловна.
- Куда-куда... Хоть бы на пол, уж, сморкался, а он на скатерть...
- Зато наш фельдшер Хамусов - интеллигент, - сказала Элла Павловна. - Книги разные учёные читает и всем рассказывает про прочитанное.
- Лучше бы он пользовался столовыми приборами, а не пил суп из тарелки и не жрал котлеты руками, - ответил Железняк. - Да, кстати, про котлеты! Из чего вы их делаете? Заметьте, я даже не говорю из "кого". Потому что, ваши котлеты явно сделаны из неодушевленного материала. Из старых галош, похоже. Жевать совершенно невозможно!
- Ой, гурман нашёлся, - скривилась Элла Павловна. - Все жуют и рады, а этот строит из себя! Видите ли, сморкание в скатерть ему мешает!
- Дать ему по башке! - радостно предложила Мурка, поигрывая гаечным ключом.

- Дать ему по башке! - радостно предложила Мурка, поигрывая гаечным ключом- И ваще убить мало. Сталевар хренов. Руки я не мою... ща как придушу тебя этими самыми руками, чистоплюй! Жри мадамины галоши и молчи в тряпочку. Колись, железяка, ты чё там, у себя в комнате, делаешь? Что за крысиные голоса раздаются и режут нам слух? - Мурка вальяжно расселась в кресле и, прищуря один глаз, стала целиться гаечным ключом Лавру в голову.

стала целиться гаечным ключом Лавру в голову

- Погоди-ка, деточка, - сказала Мадам тем самым тоном, за который её шепотом за глаза называли ещё "Железной Леди", и перевела стальной взглядна знатного рабочего:

- МОИ котлеты, сказали вы, молодой человек? Я не ослышалась? Да-да, вы правы, в данный момент вы имеете честь восседать за общим столом и вкушать МОИ котлеты - те самые, которыми я любезно угостила моих дорогих соседей. Но.

Голос Элла Павловны стал твёрже алмаза:
- НО. Вы, юноша, упустили одну немаловажную деталь. Я ВАМ НЕ ПРИСЛУГА. Вы усвоили? Вот и прекрасно. А теперь гэть из-за стола с МОИМИ котлетами, сопляк! Если угодно, можете отправляться в деревенскую чайную. Там подают комплексные обеды. Иногда даже бывает пиво - что, несомненно, доставит вам огромное удовольствие.

- Несомненно, - передразнил Эллу Лаур. - Несомненно, пиво доставит мне гораздо большее удовольствие, чем ваше кипяченое молоко с пенкой (Лаура всего передёрнуло от отвращения) и растворимое Нескафе. А вы меня тут не гоните! Не ваша, это, личная дача, а общая. Всё тут общее и бабы тоже общие, между прочим.
Тут в комнату вошёл старичок в противогазе. Услышав про общих баб, он бросился к Лауру:
- Ты - коммунист? - радостно воскликнул старичок и стал радостно трясти Лауру руку. - Марксист, да? Большевик? Как тебя зовут? Меня можешь звать просто Владимир Ильич Брежнев.
-Железняк моя фамилия, - неохотно пробурчал Лаур, испугавшись напористого старичка.
- Вот такие нам и нужны, - радостно воскликнул Владимир Ильич. - Такие железные стальные люди. Истинные марксисты-энгельсисты.
- А меня отсюда выгоняют, - почему-то пожаловался Лаур. - Вот эти две...
Старичок погрозил дамам кулаком:
- Вы у меня тут не балуйте! Ишь, расселись, буржуйки. Целыми днями нихрена не делаете, только чаи гоняете из буржуйских фарфоровых чашек. Ох, доберусь я до вас. Сделаю из вас настоящих коммунарок.
- Это что, нас кому-то на нары покладёте? - угрюмо спросила Мурка.
-

- Это что, нас кому-то на нары покладёте? - угрюмо спросила Мурка. Она соскочила с подоконника, на котором сидела курила, пуская кольца дыма в сторону Брежнева с Железняком, и с криком: "держи, фашист, гранату!" засунула дымящуюся сигарету Ильичу под противогаз. Брежнев заплясал по комнате и смешно замахал руками.
- Общих баб захотел, сталевар? Да ты хоть с одной-то справишься? - Мурка толкнула Лавра на стул, взяла за грудки и сунула разводной ключ ему под нос.

- Ну, где сам не справлюсь, там всей коммуной навалимся, - вдохновенно пообещал Железняк. - Вот, Владимир Ильич поможет, этот ваш, сопливый десантник тоже ещё не совсем развалина. Ну ещё фельдшер есть и эти... служители муз... Хотя нет, от музистов толку мало. Одни слёзы, вздохи и трёхэтажный мат. А как коллективу послужить, так тут их и нет.
Пока Лаур рассуждал, Брежнев успел вытащить гранату и не глядя швырнуть её за окно. Раздался мощный взрыв. Такой, что со стола попадали чашки, на Эллу Павловну упал тяжёлый подсвечник, а в окно влетел Муркин мотоцикл. Упав, разумеется, на Мурку.
Через час, когда все пришли в себя и порядком намяли Владимиру Ильичу бока, прибыл новый гость. Это был ветеринар Чопалкин.
- Беременные есть? - с ходу спросил Чопалкин, и почему-то посмотрел на Эллу Павловну. Та сразу засмущалась, покраснела теребить скатерть.

- Беременные есть? - с ходу спросил Чопалкин, и почему-то посмотрел на Эллу Павловну. Та сразу засмущалась, покраснела теребить скатерть.

- Нет... Пока... - застенчиво прошептала Элла Павловна и попыталась наянуть на колени бывшую юбку цвета "шейки перепелки". - Но в будущем... не исключено...

- Ну, ты и оптимистка, старая перечница! - заржал Железняк.

Взгляд Мадам похолодел:
- А что, молодой человек, может, вы в детстве свинку перенесли? откуда такое неверие в собственные репродуктивные способности?

Брежнев поправил очёчки:
- Да ничего страшного! Коммуной так коммуной! Один за всех, все за одного! - и он перевел масляные глазки с Эллиных коленок на Муркино декольте.

Та сразу засмущалась, покраснела теребить скатерть. - Вот дура, блинн! Ты чё, залетела? От кого это? От коммуны, что ли? - ворочаясь под мотоциклом и пытаясь из-под него вылезть, спосила Мурка Мадаму.

- Коммуна - это сила! - торжественно сказал Владимир Ильич. - Особенно, если один уже не справляешься... Нет, это я не про себя говорю, - спохватился он, и надел противогаз. - Это я так, в общем...
- Да пощли вы все нафиг с вашей коммуной! - рассердилась Элла Павловна. - Я женщина приличная. В отличие от... - она посмотрела на Мурку.
- Чего-о-о? - угрожающе протянула Мурка и сжала в руке гаечный ключ. - Приличная тут нашлась! А то я не видела, как ты тайком эту сопливую скатерть целуешь, в которую твой десантник сморкается. Что, съела? Потому ты её и стирать не даёшь.
Лаур заржал, представив, как Элла облизывает скатерть.
- Сопли - это ерунда, сказал Чопалкин. - От соплей ещё никто беременным не становился. Это я вам, как ветеринар, утверждаю со всей ответственностью.
- Надо у фершала спросить, - сказал Железняк. - Фершал лучше знает.
- Ничего ваш фершал не знает, - обиделся Чопалкин. - Только памфлеты какие-то дурацкие целыми днями пишет.

Мурка наконец вылезла из-под мотоцикла и дала затрещину Брежневу, глаза которого сразу отклеились от декольте.
- Ё-майо! А если от соплей беременеют, то, блин, мы все тута обрюхаченные этим кретином полковником. Я, например, руки в скатерть вытирала, Лавр, тот ботинки начищал, а Брежнев стёкла на противогазе тёр скатертью! Вот влипли-та-а! Надо у фершала спросить, чёта я Чопалкину не доверяю - беременные мы, или нет - Мурка заволновалась.

Ничего ваш фершал не знает, - обиделся Чопалкин.
- Фершала не трожь! У него было тяжелое детство, деревянные игрушки, зачитанные книжки с черно-белыми картинками. Не каждому, ведь, посчастливилось родиться, расти и взрослеть в эпоху развитого социализма! - возмутился Лавр Железняк. - Сам-то, небось, из пионерлагерей и стройотрядов не вылезал, все тебе было бесплатно, и образование, и детсад, а фершал в детстве даже деньги, которые копил на велосипед, отдал на хозяйство родителям.
Чопалкину стало стыдно, он покраснел и пошел в сад поливать розы.

Чопалкин взял лейку, подсыпал в воду суперфосфата и задумался... Нафига весь сад засадили розами, пользы от них никакой, один расход удобрения. Нет бы кабачками, помидорами или, хоть, картошкой все засадить! Бестолковая эта мадам, недаром и котлеты у нее из галош, ишь, герцогиня выискалась!
Тут из-за куста, как черт из табакерки, появился бравый ВДВ-шник Алексей Юльевич. - Ты что, костоправ, делаешь? Разве розы можно удобрять суперфосфатом? Г*ном, только г*ном их удобряют, - заорал он и кинулся вырывать лейку у Чопалкина.

Мурка подкарауливала Хамусова в саду, чтоб протестироваться нащёт беременности. Мимо неё в особняк прошла какая-то пигалица с огромным красным зонтом. - Ха, - злорадно подумала Мурка, - щас и она залетит, как оботрётся-то о скатерть.

Фершал Хамусов был прекрасным диагностом беременности, стоило только ему начать тестировать женщину, как она тут же становилась беременной. И без всяких сопливых скатертей!

Пигалицу с зонтом звали Абигейль, она проследовала прямо к фершалу Хамусову в его мезонин. Недавно она у него протестировалась и пришла, чтоб узнать результат.

и пришла, чтоб узнать результат.

Абигайль вежливо постучала, но ответа не дождалась. постучала погромче - с тем же результатом. Толкнула дверь, и та неожиданно легко подалась.
- Можно?
Что-то прошуршало, хлопнуло, и в дверь явственно потянуло сквознячком.
Абигайль вошла в комнату. На первый взгляд она казалась пустой. На столе стояло несколько стаканов, валялись пустые банки из-под пива. Лёгкий ветерок раздувал занавески на распахнутом окне.
"Странно, - подумала Абигайль. - ведь мы уговорились именно на это время..."

Она решила подождать и направилась к дивану, но вдруг замерла буквально на одной ноге. Расширившимися глазами она уставилась на что-то позади стола и...

- Маааама! лююююди! караууууул!!!!

Мурка в саду шлифовала тряпкой своего железного коня, когда из мезонина выскочил и прямо на неё понёсся фельдшер Пабло. Мурка, чтоб его притормозить, подставила подножку. Фельдшер растянулся во весь рост и жалобно попросил, чтоб Мурка его увезла подальше от Дома колхозника.
- Скажи, фершал, можно ли забеременнеть от соплей, тогда отвезу, куда хошь - сказала Мурка.
- Смотря от каких, - ответил фельдшер.
- От соплей на скатерти. Засохших.
-От засохших нельзя.
- Ну, тогда садись, - сказала Мурка и рванула с места.
-

- Впрочем, чёрт его знает... - через некоторое время добавил Хамусов.
- Ты о чём? - обернулась Мурка.
- Да я всё о соплях думаю... Понимаешь, я ту лекцию как раз пропустил, ког, какой-то тип идёт. Ну я за ним и начал его фоткать. Потом оказалось, что этот тип мне и не нужен был сроду, но лекцию-то я пропустил.
- Ах ты кретин идиотский, идиот кретинский! - заорала Мурка и резко подняла вверх переднее колесо. Хамусов свалился с сиденья прямо в лужу на дороге, а Мурка плюнула в него на прощание и, развернувшись, помчалась в Дом Колхозника.

помчалась в Дом Колхозника. У Дома на дороге каталась, ругающаяся матом, куча-мала - головы-ноги-руки мелькали с бешенной скоростью. Это дрались жители Дома колхозника.
- А ну, катитесь прочь с дороги, не то перееду всех, нафик! - прокричала Мурка. Куча быстро скатилась на траву и подмяла под себя роскошный розовый куст, который каждый день поливал компостом полковник.

- Стойать! Баяцца всем полчиса!- Мурка схватила лейку с суперфосфатной водой и полила всё ещё не расцепившуюся кучу.

Суперфосфатная вода нисколько не охладила дерущихся. Тут из дома выскочил Лаур и увидел дерущихся. Железняку всегда нравилось смотреть, как люди дерутся. А чтобы драка не успела остыть, он схватил ведро с навозом, которое приволок Алексей Юльевич, и вылил содержимое на головы драчунам.
Почувствовав на губах вкус свежего ароматного навоза, драчуны разъярились ещё больше и помяли все розовые кусты. И вообще, всю траву. Элла Павловна бегала по саду и кричала: "Помогите! Грабят!"
- Ты чё, совсем сдурела? - спросила у неё Мурка. - Кто тебя грабит?
- Да не меня, - отмахнулась Элла Павловна. - Вон, Гастритов бьёт граблями Владимира Ильича.
- А за что? - поинтересовалась Мурка.
- За идею, - ответила Элла.
Гастритов неистово бил граблями Брежнева, а старик отбивался противогазом. Тут на помощь к Гастритову прибежал его сообщник Сингль Мальтов и они принялись мутузить старика уже вдвоём, приговаривая: - Вот тебе силисизьм-коммунизьм! Вот тебе марксизьм-ленинизьм. Вот тебе наше исковерканное детство! Вот тебе наша загубленная юность!
- Пустите, гады! - орал Брежнев. - Что я вам сделал?
- Как что? - удивился Мальтов. - Из-за тебя у меня в двадцать лет не было машины, и поэтому мне приходилось трахать девок в подъездах.
- А я делал это на чердаках или за помойными ящиками, - подхватил Гастритов. - До сих пор запах не выветрился. Бей изверга!

Мурка, опознав по набриолиненным, прилизанным волосам, полковника, вцепилась за портупею и выдернула его из цепких зубов Мальтова.
- Вот что, Алексей Юльич, есть подозрение, что я беременная. Предполагаемый щасливый папаша - это ты. - Громко, чтоб все усвоили, сказала Мурка.

Пока народ выяснял отношения, незамеченным в дом прошёл археолог-тамплиер Сергей Гусев и занял комнату с чуланчиками. Он был в солнечных очках, в чёрном плаще и в шляпе. Приехал Гусев в Дом колхозника, чтоб раскопать окрестности. По слухам, сюда когда-то в старину на отдых приезжали тамплиеры, весело проводили время - на вертелах жарили кабанов, пили вино бочками, забавлялись с куртизанками.
Сергей собрался здесь найти следы пребывания своего предка - тамплиера Густава Лапчатого.

Тут Гусев услышал вопли Мурки по поводу беременности. Выглянув на улицу он увидел, что Мурка таскает за волосы Алексея Юльевича, обзывая того "щасливым папашей". Однако, счастливым Алексей Юльевич, почему-то, не выглядел. Наоборот, вид у него был очень несчастный, даже убитый.
От ярости Гусев забыл про тамплиеров и про своего предка. Он выскочил на улицу, раздумывая, кого убить первым - Мурку или десантника. Пока он так размышлял, мимо прошла Элла Павловна. И тогда Гусев принял соломоново решение и со всего маху съездил Элле Павловне по уху.
Визг раздался такой, что лопнули стёкла на террасе.

Визг раздался такой, что лопнули стёкла на террасе.
Визжал Гусев. Его кулак просвистел мимо Эллиного уха, а Железная леди, с разворота пяткой в челюсть уложив потомка Густава, величественно направилась в сторону Мурки с Алексеем Юльичем. Некоторое время она с доброй улыбкой наблюдала их возню, после чего проворковала:
- Ну, полно, полно, мои дорогие!
- Да-а... а чего она... в волосья-то... - плаксиво заныл Алексей Юльевич.
- Погодь, я тебя щас еще и трубой по башке угощу. - воинственно заявила амазонка.
- Милые бранятся - только тешатся, - подвела итог Мадам.

- Мадам, а скажи - кто этот ковбой, который так громко кричал, - спросила Мурка, ослабив хватку, чем сразу же воспользовался десантник и спрятался за спину Железняка. Полковник незаметно вытер свой нос в жилетку Лавра и стал с интересом выглядывать из-за спины, причём, обнаглев, надавил с силой на голову Железняка, подпрыгнул и сел ему на закорки, чтоб было виднее, что делает Мурка. Лавр не выдержал равновесия и упал на мадам. Мадам упала на Мурку, Мурка упала на Мальтова, Мальтов на Гастритова, Гастритов на Брежнева, а Брежнев упал головой на крыльцо. Все дико закричали.

От радости, разумеется. В Доме Колхозника все страшно любили, когда кто-нибудь грохался башкой об крыльцо. Всё равно, других развлечений не было. Сингль Мальтов утверждал, что это всё отголоски коммунистического режима, когда у людей не было в жизни ничего интересного, и от этого они писали друг на друга доносы, дрались и стреляли из рогаток.
Гастритов выбрался из кучи и, показывая на распластавшегося Владимира Ильича, торжественно сказал:
- Всё. Вбит последний гвоздь в крышку гроба коммунистического режима.
- Так ему и надо, - сказал, вылезший из кустов учитель Боря Хесс. - А то из-за него у меня в детстве джинсов не было, - плаксиво добавил он.
- А у меня были, - сказал Железняк.
Тут разгорелась шумная дискуссия о том, у кого что было при советской власти. Всех победила Элла Павловна сказав, что у неё было всё.

Всех победила Элла Павловна сказав, что у неё было всё.

- Да, всё. У меня и сейчас всё есть. Уметь жить надо, молодые люди! - и. победоносно оглядев притихших соседей, мадам направилась в свою комнату.

"Кажется, самое время достать заветную бутылочку", - подумала она.

Только она задрала юбку, чтобы вытащить из чулка бутылочку, как в комнату заглянул Гусев. Увидев его, Элла Павловна так и застыла с задранной юбкой. Однако, Гусев на юбку не обратил никакого внимания, но бутылочку сразу углядел.
- Ага, - злорадно сказал он. - Бухаешь?
- А твоё какое дело? - набычилась Элла Павловна. - Своё пью, не ворованное, между прочим.
- А почему втихаря? Чтобы ни с кем не делиться, да? - продолжал наседать Гусев.
- А чего я должна делиться? - удивилась Элла. - Много вас тут, желающих на халяву выпить... Всё, иди отсюда!
- Я те пойду! - окончательно рассердился Гусев и сделал попытку вырвать бутылочку. Но Элла расставаться с бутылкой не хотела. Гусев тянул бутылку к себе, Элла Павловна кусала его за руку. Рёв и визг стоял неимоверный. На шум прибежал десантник Алексей Юльевич. Чтобы как-то примирить Эллу с Гусевым, он врезал последнему под дых, а Элле съездил по уху. После чего схватил бутылочку и выскочил в окно.
- Вот это да! - ахнула Элла Павловна, так и стоящая с поднятой юбкой. А Гусев ничего не сказал, потому что стоял согнувшись, не в силах произнести не слова.

Под окном стояла Мурка и курила. Выпрыгнувшему в окно полковнику она подставила подножку, выхватила у него бутылку из рук и зашвырнула её обратно в окно Элле Павловне.
- Вот что, папаша, мы обойдёмся без сопливых, фашыст ты недобитый. - Мурка стрельнула окурок в кусты и пошла в сторону флигеля, к Абрамунде. Абрамунда выставил на подоконник для Мурки патефон и наяривал старинную английскую песню...

Абрамунда, Вишняков и Лада Приора были поэтами-даунами. Они разговаривали капризными детскими голосами, постоянно куксились и плакали. Их нельзя было оставлять одних, поэтому за ними всегда присматривала врач Лорена. Она кормила поэтов с ложечки и меняла им памперсы. Жили поэты в отдельном флигеле.
Когда Мурка вошла во флигель, дауны как раз обсуждали новый стих Лады Приоры. Заметив Мурку, Абрамунда вскочил на ноги.
- Уря! - заорал он, размахивая дилдой. - Тётя, покази пипиську, - плаксиво попросил он Мурку.
- Не, лучше сиську! Мона сиську? - разрыдался Вишняков.
Лада Приора сразу надулась и разрыдалась громче всех.
Мурка посмотрела на Абрамунду.
- Ладно, чёрт с тобой. Приходи вечером на сеновал. Только, памперс не забудь поменять.

Приходи вечером на сеновал. Только, памперс не забудь поменять. Я не одна приду. Я с кузнецом Виллисом Крюковым приду. Лавр Железняк будет всех учить плясать тустеп. Эллу Павловну он уже учил :

Эллу Павловну он уже учил :

- Ах, какое золотое было времечко...

Гусев ничего не сказал, потому что стоял согнувшись, не в силах произнести не слова. Из окна прямо ему в руки упала бутылка. Дых сразу прорвался и Гусев разогнулся. Элла Павловна уже опустила юбку, она ловко выхватила бутылку из рук Гусева и спрятала её за спину. В это время в комнату вошёл Брежнев и, запеленговав глазами пузырь, предложился быть третьим. Эллу Павловну стала давить жаба и она, чтобы отвлечь мущин от заветной бутылки, стала вальсировать по комнате, раздувая и поднимая подол платья. У Гусева с Брежневым отвисли челюсти и они оторопело смотрели на танцующую мадам, вернее, на развивающийся подол её платья. Так, танцуя, мадам выскользнула из комнаты и побежала на сеновал, где Железняк готовился к массовому обучению жителей Дома Колхозника тустепу.
А возле сеновала уже вовсю шла тусовка. Хамусов по мобиле говорил со своей мамочкой, обещая ей пить парное молоко и дышать свежим воздухом. Полковник маршировал вокруг сеновала, строго чеканя шаг, выгнув грудь, распрямив плечи и отлячив зад, пел песню

Мурка плюнула ему на спину и стала строить глазки кузнецу.
К ней подошла мадам, что-то прошептала на ухо и они вдвоём скрылись на сеновале. Через некоторое время они, раскрасневшиеся, вышли и подпёрли стену сарая. Мурка крикнула, чтоб Лавр начинал тустепить.

Напрасно все ждали...
Гусев раскопал сопку за прудом и нашёл бочку вина тамплиеров. Он замаскировал сопку - засыпал песком, воткнул сосновые лапы, которые наломал в дальнем лесу. Даже принёс мухоморы и посадил рядом с ветками...
...Лавр Железняк, вспотев от мандража, разобравшего его от предстоявших танцев, решил охолониться в пруду. Он с разбегу плюхнулся в воду на пузо, отшиб его, закричал от боли, чем разогнал головастиков, лягушек и пиявок, мирно плавающих в пруду.
Железняк вылез из воды, весь покрытый тиной и листьями кувшинок. Его взгляд привлёк какой-то гриб, выросший на сопке под сосёнками. Лавр, размечтавшись о жареных грибах, полез на сопку, споткнулся и упал. А споткнулся он о затычку в бочке, которая тут же выстрелила и вино полилось на Железняка. Сначала Железняк подумал, что это из него хлещет кровь и приготовился к выходу на тот свет. Но, когда вино залило ему лицо и попало в рот, он понял, что за щастье ему привалило. Он пил до отшиба памяти, ноги отказали ему подчиняться и он остался спать на сопке. Но! Автопилотом он заткнул бочку затычкой.
На берегу пруда сидела Лада Приора. Увидев передвижения Железняка, она написала такие строчки:

Старый пруд.
Лаврушка прыгнул в воду.
Вскрик в тишине.

Старый пруд.
Лаврушка прыгнул в воду.
Вскрик в тишине.

- Ой, да что это я? - опомнилась Лада Приора. - куда это меня занесло?! Свят-свят...

И , мелко крестясь, натянув платок на лоб и одернув юбку, опустив очи долу, она бухнулась на колени:
- Прости, Господи... Горячей кровью писано... Без божественной искры...

Стоя на коленях, Приора посматривала по сторонам - видит ли кто, как она изящно отбивает поклоны, оправив декольте на платье, как у кариатиды.

оправив декольте на платье, как у кариатиды.

Элла Павловна с сомнением покачала головой:
- Милочка... А вы уверены, что ваш туалет вполне соответствует месту? Да, я знаю, что в Европе принято загорать топлесс, но мне кажется, что мы здесь еще не созрели для таких экстравагантностей. Знаете ли, наши дорогие мужчины... Они могут воспринять это как недвусмысленное приглашение к э-э... близким отношениям. Вы ведь, без сомнения, уже отметили неподдельный интерес некоторых к нижнему белью. А уж отсутсвие оного может иметь самые непредсказуемые последствия.
- В самом деле, чего заголилась-то? - с присущей ей прямотой вмешалась в разговор Мурка. - Женщина на отдыхе в окружении всех этих бабуинов должна быть непокобелима! А то вон наши поэты и так сплошную порну... - она покосилась на Мадам, - сплошную эротику гонят.

сплошную эротику гонят. И не только поэты. Вон, гляди - Лавр валяется на сопке. Эротоман, типа. То встанет, то упадёт вниз башкой. Стриптизёр-сталевар, простигосподи.
Мурка пошла и нырнула в пруд. За ней в воду плюхнулась Приора. Мадам ещё пожеманничала, и, скинув шмотьё, разбежалась и тоже сиганула в пруд.

Мадам ещё пожеманничала, и, скинув шмотьё, разбежалась и тоже сиганула в пруд

Внезапно появившийся на берегу Алексей Юльич озадаченно пробормотал: "И бабы у пруда не ведают стыда..." - и вдруг, жестом фокусника выхватив из-за спины балалайку, заголосил:

выхватив из-за спины балалайку, заголосил: Посреди пруда застыли с открытыми ртами Элла Павловна, Лада Приора и Мурка, а так же все лягушки в пруду.
- Паваротти Мансерат, блин, - первой очнулась Мурка - кабальеро, хор имени Пятницкого, алло- мы-ищем-талант. Алексей Юльевич густо покраснел, раскланялся и... резко подскочил. Со спины к нему подошёл Железняк, похлопал по плечу и спросил - и где здеся туалет? Полковник махнул рукой в сторону Дома колхозника. Лавр проследил за рукой и увидел на траве Муркину каску, поднял её, сказал: "спасибо" и криво засеменил по дороге.
- НЕЕЕТ!!! - взревела Мурка, выскочила из пруда, сбив полковника с ног, вскочила на мотоцикл, завела мотор и рванула за Железняком.

сбив полковника с ног, вскочила на мотоцикл, завела мотор и рванула за Железняком.

Полковник, не отдавая себе отчета, чисто машинально перекувырнулся через голову и, как старая полковая лошадь, заслышавшая звук трубы, залег в ближайшей канаве, выставив балалайку и поочерёдно целясь ею в головы, торчащие на поверхности пруда.

Мурка догнала Железняка, дала ему своего "харлея" добраться до усадьбы и вернулась обратно, тихо подошла сзади к полковнику и крикнула - руки вверх! Полковник откинулся на спину, закрыл глаза и замер, прикинувшись мёртвым.

закрыл глаза и замер, прикинувшись мёртвым.
- И что ж мне с ним теперь делать? - подумала Мурка. - пришибить? Жалко... ведь он вполне может быть отцом моего ребенка. Придётся оживлять.

И Мурка начала делать искусственное дыхание рот в рот. Через некоторое время полковник задышал тяжело и неровно, руки его обхватили Мурку пониже спины... Та очень удивилась и хотела треснуть Алексея Юльича по башке, но он спохватился и жалобно простонал: "Сестра... воды..."

- Где ж я ему воды-то возьму? - удивилась Мурка. - В пруд, что ли столкнуть? Одна не дотащу... Эй, бабоньки! пособляйте! - замахала она руками Приоре и Мадаме. Все вместе они столпились над полковником, который от такого зрелища и впрямь потерял сознание.

Все вместе они столпились над полковником Пока все толпились, Мурка взяла трос, привязала к мотоциклу и к ногам контуженого десантника и довезла его волоком до пруда. Мадам с Приорой подхватили безжизненное тело под руки и затащили его в воду, Алесей Юльевич сразу стал пускать пузыри и поплыл по-собачьи к берегу. Приора же стала раздвигать камыши руками и искать какого-нибудь казака. Мурка уехала на слёт байкеров. На берегу пруда осталась Мадам и полковник.

На берегу пруда осталась Мадам и полковник

Полковник откашливался, выпучив глаза и перемежая перханье невнятными звуками вроде "ёпть" и "млть". Мадам с тревогой смотрела на него. "Неужели афазия?" - с ужасом подумала она. Элле Павловне в жизни приходилось исполнять долг милосердия, и она уж понасмотрелась...
- Милый... - убедительно сказала она, мужественно преодолевая естественную брезгливость. - Милый... дай руку. Я тебе её помассирую. Мелкая моторика пальцев самым положительным образом влияет на функции речи... Это даже Мария Монтессори
знала...

Полковник, навалившись на хрупкое мадамино плечико всем своим немалым весом, тяжело встал.

- Вот и хорошо, милый... - нежно продолжала мадам. - Пойдём... Пойдём в кухню, поиграем в Золушку... пуда два риса переберёшь - ради мелкой моторики - и сможешь сказать мне "Спасибо, родная". А там и Лавр казан склепает, плов приготовим из того самого риса... Нет ничего лучше для излечения психических недугов, чем осознание своей общественной необходимости...