"Патриаршие труды.”
Как-то раз придя в Клуб, Маурис увидел на стене киноафишу. Подойдя поближе, он прочитал: "Смотрите в кинотеатрах страны новый культовый блокбастер "Алеша Пскович и Зеленый Змий”. Маурис вспомнил, что Зеленый Змий был самым страшным чудовищем из русских народных сказок, победить которого, не было, практически, никакой возможности. При приближении к Змию, у смельчака начинало двоиться и троиться в глазах, вследствие чего, он не мог понять, где сам Змий, а где его клон. Лишь немногим удавалось сразить Змия, так как для этого нужно было, сначала сходить к колдуну который наложил бы на героя закодированный оберег. Но даром колдуны свои услуги не оказывали, а тратиться на обереги богатыри не хотели.
К удивлению Мауриса, в роли богатыря, осмелившегося бросить вызов Зеленому Змию, значился нью-риговский мэр. Впрочем, ничего удивительного в этом, как раз и не было. Первая роль мэра в кино имела такой оглушительный успех, что его наперебой стали приглашать на съемки лучшие режиссеры страны и даже из Голливуда. Мэр отказывался, потому что не хотел сниматься в роли Санта-Клауса, а другие ему не предлагали. Наконец, из соседней страны пришло приглашение сняться в роли былинного богатыря в фильме-фэнтэзи. Эта роль мэру очень понравилась, и он, недолго думая, укатил в Москву на съемки.
Сейчас мэр грозно смотрел с афиши, держа в руках богатырский меч. От его взгляда даже Зеленому Змию стало бы не по себе, так что уж говорить про Мауриса, который богатырем явно не был. Поэтому он рысцой бросился на свою половину, стараясь ступать как можно тише.
Для такой предосторожности у Мауриса были веские причины. Помощники мэра свято блюли свою территорию и выгоняли всех чужаков. Однажды Маурис подошел к самовару и только хотел украсть немного кипяточку, как его грубо вытолкали на улицу. Когда же за чаем явилась Кэт, то ее, без всякого предупреждения попросту выкинули в окно. Хорошо, что Клуб находился на первом этаже. Впрочем, если бы этаж был девятым, помощников мэра это нисколько бы не смутило.
Кэт долго и громко верещала под окном, пока на ее визг в окошко не выглянул вице-мэр.
- В чем дело? - спросил он, зевая. - Орете тут с самого утра!
- Вы что, не видите? - возмутилась Кэт. - Меня из окна выбросили!
- Кто выбросил? - не понял вице-мэр.
- Откуда я знаю - кто? Сзади подошли и выбросили. Я и рассмотреть не успела.
- Ну, так и чего Вы хотите?
- Требую наказать виновных по всей строгости закона! - гордо сказала Кэт. Все-таки, она была из страны, где законы иногда чтили.
- Разберемся и обязательно накажем, - уверенно пообещал вице-мэр. - Только... знаете, что? Напишите жалобу в двух экземплярах. Одну для меня, другую отдадим мэру, когда он вернется. Подробно опишите, что с Вами произошло и приложите показания свидетелей.
- Где я свидетелей возьму? - растерялась Кэт. - Темно было, никто ничего и не видел. А если кто и видел, так не скажет.
Ну не знаю, это Ваше дело - искать свидетелей, - ответил вице-мэр. - Но без свидетельских показаний мы жалобы не рассматриваем. Всё!
И вице-мэр закрыл окно.
Кэт ничего, более, не оставалось, как пойти в Клуб, почесывая ушибленный бок и кляня про себя законы этой варварской страны.
Тогда Маурис сам решил разобраться с обидчиками. Как-то раз, увидев на печной половине Алексея Юльевича, который затеял ссору с Тринкеншнапсом, Маурис подошел к нему и пообещал выкинуть того на улицу, если он еще раз затеет подобные разговоры. Но Бобиков не растерялся. Едва в Клуб вошел вице-мэр, как Алексей Юльевич бросился к нему и нажаловался на Мауриса. Вице-мэр страшно рассердился и, отыскав Мауриса, тут же накинулся на него:
- Ты что это себе тут позволяешь?! - орал он. - Как ты смеешь говорить Алексею Юльевичу такие вещи? Кто ты, вообще, тут такой? Подобрали тебя с улицы, а ты, вон что вытворяешь! Ах ты, пес шелудивый! Вот только скажи еще раз что-нибудь Алексею Юльевичу, я тебя враз обратно на улицу выкину!
- Так он первый начал, - неуклюже оправдывался Маурис.
- Кто?! Алексей Юльевич? Да разве Алексей Юльевич может кого-нибудь обидеть? Да он - святой, святой! На него молиться надо! Вот, если бы вы все брали пример с Алексея Юльевича! Вот как надо себя вести!
Бобиков в это время стоял за спиной вице-мэра и показывал Маурису неприличный жест. Маурис хотел было возразить вице-мэру, но, зная, что толку все равно не будет, только поклонился и молча отошел в сторону.
_________
Через несколько дней в Клубе разгорелся очередной скандал. На этот раз героем дня стал старейший член Клуба, по прозванию Патриарх. Делом всей своей жизни Патриарх считал просвещение членов Клуба, чтобы вывести их из пучины невежества и показать дорогу к знаниям. Для этого он пачками таскал в Клуб газеты и журналы и вслух зачитывал их посетителям. Всё бы ничего, но всю прессу он хранил в Клубе, так что свободного места становилось все меньше. Из-за этого он часто ругался с помощниками мэра, которые требовали убрать весь этот хлам к чертовой матери и очистить помещение. Неизвестно, чем бы кончилось это противостояние, если бы не один трагикомический случай.
Однажды, вице-мэр пришел в Клуб раньше всех. Печь еще была не топлена и в помещении было довольно прохладно. Разумеется, вице-мэр решил затопить печь и пустить на растопку кучи пожелтевшей макулатуры, которые загромождали все помещение. Когда он приготовился закинуть в печь последнюю пачку газет, в дверях возник Патриарх. Увидев в руках у вице-мэра знакомые листочки, он сразу почуял неладное, а, обведя взглядом непривычно пустое помещение, до него дошло, наконец, что тут произошло.
- Вы что делаете?! - возопил он, и вырвал из рук вице-мэра последнюю пачку. - Это же труды, мои бесценные труды!!! Все пропало! Зачем Вы это сделали?!
- Откуда я знал, что это Ваши труды? - недоуменно спросил вице-мэр. - Смотрю, макулатура старая валяется. Мешает только, а печь нетоплена стоит.
- Наплевать мне на ваши печи! - взвизгнул Патриарх. - Я собирал эту маку... эти шедевры ученой мысли, годами! А Вы сгубили все это за несколько минут. А мои фантики? Где мои фантики?!
- Не брал я Ваши фантики и в глаза их не видел.
- Я прятал их в этих пачках газет, чтобы никто до них не добрался, - трагическим шепотом произнес Патриарх. - И теперь, все пропало, все! Я разорен!
- Нашли о чем сожалеть, - попытался утешить его вице-мэр. - У меня отродясь этих фантиков не было. Даже не знаю, как они выглядят. И ничего, живу, как видите.
- Да разве это жизнь?! - взорвался Патриарх. - Без фантиков?! Многие душу за них готовы отдать, родных отца с матерью не пожалеют! Это как... как... - И зарыдав, Патриарх бессильно опустился в кресло.
Известно, что мир не без добрых людей, и Клуб не был исключением. Члены Клуба жертвовали Патриарху свои фантики, но такого количества фантиков, которое сгорело в печи, не было у всех клубников, вместе взятых. Патриарх целыми днями сидел в Клубе и всем рассказывал, как жестоко с ним поступили, обвиняя в этом, почему-то, Тринкеншнапса. И самое большое сочувствие он находил, как ни странно, у помощников мэра.
Тогда Тринкеншнапс решил помочь несчастному. Он взял слово и предложил всем собравшимся пожертвовать Патриарху свои фантики и первым показал пример, вытащив из кармана свои драгоценные бумажки и опустив их в коробку с надписью "для Патриарха”. Остальные фантики он предложил размножить на цветном ксероксе, который находился в секретном помещении под замком. Идея была неплоха, но члены Клуба Тринкеншнапса не поддержали. В толпе послышались выкрики: "А чё это, только Патриарху фантики давать? Другим тоже надо! Да этот Тринкеншнапс просто жулик! Хам! На кол его! В топку! Нет, на кол! Я же сказал - в топку!” Алексей Юльевич бегал среди разъяренной публики и старался успокоить спорщиков, объясняя, что одно другому не мешает. Можно и на кол и в топку одновременно.
Когда словесные аргументы были исчерпаны, и публика готовилась перейти к рукопашной схватке, в зале появилась еще одна парочка, имеющая несколько потрепанный вид и чем-то напоминающая лису Алису с котом Базилио. Это были Лола Кронвилль и ее бывший пациент, Последний из Могикан.
Вообще-то, этого могиканина звали Сергус Перов, но собственные имя и фамилия казались ему слишком примитивными для человека, обладающего множеством талантов. Поэтому, он начал придумывать себе всякие супернавороченные псевдонимы и выдумал их столько, что стал в них путаться. После этого он угодил в дурдом, где Лола лечила его клистиром и холодным душем. А после закрытия этого заведения, Перова взял себе в помощники нью-риговский мэр.
Этим вечером Лола и Сергус нос к носу столкнулись у Дельфиновых, и встреча была такой долгожданной, что они даже подрались от радости. Сергусу удалось плюнуть в Лолу и стянуть с нее парик, но старушка тоже была не лыком шита. В молодости, кроме анатомии она изучила и приемы самообороны. Поэтому она, недолго думая, лягнула Сергуса в самое дорогое и больное место, так, что он потерял не только способность говорить, но также и способность двигаться. К сожалению, Лола часто действовала не думая. Из особняка Дельфиновых их выкинули и Лоле до самого Клуба пришлось тащить на себе весьма упитанного помощника мэра.
Зайдя в Клуб, Сергус мигом пришел в себя и, увидев, что назревает драка, сразу кинулся в самую гущу событий. Правда, виновника драки на месте уже не было. Тринкеншнапс лежал с Муркой на печи и развлекал дамочку чтением стихов. Но, поскольку он до сих пор не сделал Мурке ни одного подарка, то на ее лице застыл немой вопрос: "Когда же ты, наконец, заткнешься?”
Разъяренная толпа тем временем накинулась на Кэт.
- Ишь, устроили тут... - громко возмущался Сергус. - То ли дело раньше - какой порядок был!
- Ага, порядок сдачи в участок, - огрызнулась Кэт.
- Развели тут, демократию, - поддержал Сергуса Бобиков. - Раньше, этого негодяя Тринкеншнапса здесь бы уже не было. А ты совсем работать не умеешь.
- А что Вы мне "тыкаете”? - возмутилась Кэт.
- Ты что, забыла всё, что промеж нами было? - удивился Алексей Юльевич. Забыла, в каких отношениях мы состояли? Ну ты и...
- А что было? - поинтересовался Тринкеншнапс, свесившись с печки. - Поподробнее, пожалуйста.
- Хам, - обиделась Кэт, то ли на Бобикова, то ли на Тринкеншнапса.
- От такой и слышим, - начали наступать на Кэт помощники мэра, приготовившись, как следует оттаскать ее за белокурые волосы.
- Да они все здесь хамы! - завопил Патриарх, потрясая кулаками. - Все до одного! Сначала испепелили все мои труды, потом отняли все фантики! А новых не дали! Хамы! Воры! Жулики! Раньше такого не было!
- Не было, - подтвердили собравшиеся. - Да и откуда взяться? А не успели прийти эти новые, как всё и началось.
- Гады! - зарыдал Патриарх.
- Не беспокойтесь, Патриарх, - подошел к нему Сергус и упал перед стариком на колени. - Простите, ради Бога, мне мои прегрешения и всё то зло, которое я Вам причинил. - И, пустив слезу, Сергус принялся целовать полы патриаршего пиджака.
Патриарх тоже растрогался и, ласково посмотрев на Сергуса, промолвил отеческим тоном:
- Не волнуйся, сын мой, я уже давно тебя простил. Да и разве можно на тебя сердиться? Ты же весь такой непосредственный, аки дитя малое и неразумное.
- Чего?
- Вот чего. Хочешь ли ты принести пользу нашему родному Клубу?
- А то!
- Тогда поклянись, что останешься верным нашему Клубу и мэру до конца своей жизни!
- Клянусь!
- Поклянись, что посвятишь всю свою жизнь без остатка борьбе с этими... проходимцами, с этой нечистью, осквернившей нашу обитель, бороться до тех пор, пока ни одного из них не останется в этих стенах!
- Клянусь!
- Поклянись, что не будешь знать покоя, пока не истребишь их всех до одного!
- Клянусь!
- Клятва принята, - сказал Патриарх. Затем, он взял швабру, стоявшую в углу, трижды ударил ею Сергуса и торжественно произнес:
- Посвящаю тебя в рыцари. С этого момента, ты будешь последним рыцарем на этой земле! Прими же от меня эту шва... этот меч и вымети отсюда всю эту нечисть! И Клуб тебя не забудет.
|
112
2525
3
