Наконец, кто-то со всей силы вдарил по двери ногой, и профессор Сальфоксо радостно побежал открывать дверь. - Сынок вернулся! - приговаривал профессор.
Он открыл дверь, и в дом ввалился рассерженный, как всегда, Ихтилаур. Он грубо оттолкнул папашу и прошёл к столу. Он сел на стул и вдарил по столу кулаком:
- Мне пожрать-то, дадут сегодня? - поинтересовался Ихтилаур. - Или тут ждут, чтобы я сдох от голода, да? - и юноша принялся сдирать с себя водоросли.
- Сейчас, сейчас, - засуетился Сальфоксо. - У меня всё готово. Вот - мотыль свежий. А хочешь - корм для аквариумных рыбок?
- Не хочу! - завизжал Ихтилаур. - Хочу нормальной человеческой пищи. Мяса хочу! Мя-са!
- Сынок, ты же больной, - попытался успокоить его профессор. - Тебе нельзя нашу пищу есть - у тебя, ведь, жабры. Ты сразу сдохнешь от мяса. А кто будет кормить меня в старости? Ты же сам знаешь, что пенсии мне не видать, как своих ушей.
- Могли бы и не упоминать про жабры, - ещё больше рассердился Ихтилаур. - У других отцы, как отцы, а у меня - экспериментатор хреновый. Лучше бы моим отцом был Дедал!
- Какой ещё Дедал? - подозрительно спросил Сальфоксо, припоминая, не было ли среди любовников его покойной жены такого имени.
- Вот этот самый Дедал приделал своему сыну Икару крылья, а не жабры. И Икар стал, как горный орёл, парить над землёй. А мне... а меня.... бросили в море, как какую-то рыбу. Меня никто не любит!
Ихтилаур несколько раз стукнулся головой об стенку. Последний раз он стукнулся так сильно, что упал и ненадолго затих. Профессор воспользовался этим и подошёл поближе:
- Я вижу, что у тебя что-то случилось? Тебя кто-то обидел? Скажи, кто - и мы подадим на него в суд.
- Сегодня за мной три часа гонялись какие-то придурки на шхуне, - плача объяснил Ихтилаур. - Богач с сигарой и старик в рваных штанах. Они пытались накрыть меня сетью и орали: "Держите эту каракатицу!" Это они меня назвали каракатицей!
- Ты сам виноват, - сказал Сальфоксо. - Столько лет в море, а до сих пор плавать толком не научился. То ли дело я! В молодости я был самым лучшим ныряльщиком. Я мог доставать самые лучшие жемчужины со дна моря. Все мне завидовали, а девушки признавались мне в любви! Но все они были недостойны меня...
Каждый раз, когда профессор начинал врать про свои юные годы, Ихтилауру хотелось стукнуть его как следует, чтобы старик перестал нести всякую чушь. Ихтилаур даже сжал кулаки, обдумывая - врезать папаше по уху или прямо в глаз.

Но постояв немного с сжатыми кулаками, передумал и сел в кресло, раскинув в разные стороны ласты.
- Я вот что подумал, - неуверенно начал Ихтилаур, - пора мне жениться.
- Сынок, ты сдурел что ли? - начал суетиться вокруг него профессор, - Ты ж на себя посмотри! У тебя же жабры, глаза как у морского окуня, чешуя на жопе и от тебя вечно воняет тиной за километр!
- Ну и что?, - не моргнув ответил Ихтилаур и ловко закинул себе в рот мармеладину.
- Как что?! От твоего вида блевануть хочется, а не то что выйти за тебя замуж!
- А я вот одену костюмчик белый, напудрю свою рожу и вылью на голову полфлакона духов. И никто даже не заметит, что я - рыба.
Профессор задумчиво прошелся по комнате, пару раз рассеянно споткнувшись об гвоздь в паркете. Затем он отхлебнул еще раз морсу и сел тоже в кресло.
- Хорошо. Я дам тебе свой белый костюм и парусиновые штиблеты. Оденешь их пойдешь вечером прогуляйся по городу. Возьмешь в сейфе пятсот тысяч долларов на всякий случай. На карманные расходы.
- А это много?
- Тебе, дураку, хватит, - прикинул в уме профессор, - Я дам тебе адресок одного моего старого приятеля. Зовут его Ильичоус. Он работает в одной газетенке штатным революционером.
- И чо?
- Ничо. Зайдешь к нему и передашь от меня записку. Понял?
- Понял. Ну я пошел одеваться?
- Ага. Давай, иди.

Уложу стариков и подключусь.

Напялив на себя белый костюм и штиблеты, Ихтилаур вышел из дома и направился к Ильичоусу. Он старался идти с достоинством, но ласты мешали это делать. Ихтилаур часто спотыкался, а один раз даже упал, порвав при этом, штаны. Обрадовавшись тому, что теперь у папаши будет рваный костюм, Ихтилаур даже просиял. Он начал строить глазки всем проходящим девушкам, считая себя очень неотразимым. Но девушки насмешливо на него поглядывали, а одна даже покрутила пальцем у виска. Ихтилаур обиделся, и, подскочив к девушке, схватил её за горло:
- Ты чё дразнишься, селёдка бесхвостая? Тебе мой прикид не нравится, что-ли?
- Ага, - прохрипела девушка. - Такие костюмы были в моде сорок лет назад. Откуда ты его выкопал?
- Ну... Купил в бутике, - находчиво соврал юноша и чуть разжал пальцы. - Ретро нынче в моде. Меня, кстати, звать Ихтилаур. А тебя?
- Гутимурена. Я дочь бедного рыбака. Мой папка совсем из ума выжил - целыми днями плавает на шхуне с господином Педро Фоксо и ловит какую-то каракатицу. Совсем сдурели оба.
Ихтилаур даже испугался. Вдруг, эта девка расскажет о нём своему отцу? Ихтилаур хотел уже придушить Гутимурену и убежать, но сдержался. Всё-таки, девушка была хороша собой настолько, что на ней можно было даже жениться. Правда, профессия её папаши Ихтилауру очень не понравилась. Но ничего, можно как-нибудь случайно утопить старикашку в море.
- Ты куда идёшь? - спросил Ихтилаур Гутимурену.
- Никуда. Хожу тут, маюсь от безделья.
- А я иду к Ильичоусу. Пойдём со мной.
- Пойдём, - сразу согласилась Гутимурена.
Дом Ильичоуса они нашли быстро. Возле дома был открытый ресторан, в котором какая-то задрипанная певица противно голосила: - Нам бы, нам бы всем на дно, там бы, там бы пить вино.
Судя по её виду, певица и так уже изрядно набралась вина.
- Мадам Буко выступает, - пояснила Гутимурена Ихтилауру. - Каждый вечер по нескольку раз эту песню воет. Пока Ильичоус не выскочит и не прогонит её метлой.
- А чё он так грубо с певицами поступает? - удивился Ихтилаур.
- А он не любит такие песни. Ему больше, революционные нравятся. А революционные у нас никто не поет, потому что Педро Фоксо запрещает. Он у нас главный богач и первый мерзавец.
- Богач и мерзавец, говоришь? - нахмурился Ихтилаур. - А чё вы его не прибьёте? Тюк по башке - и нет Педро. Делов-то!
- Правда, - ахнула Гутимурена. - Как мы не догадались сами? Надо будет Ильичоусу сказать.

Он начал строить глазки всем проходящим девушкам, считая себя очень неотразимым.

Мадам Буко приветливо сделала Гутимурене ручкой. Когда-то она была учительницей в единственной на острове школе и через её указку прошло практически всё население: и стар, и млад. Когда произошла реформа образования и школу отменили в принципе, мадам не растерялась и устроилась домоправительницей к местной акуле капитализма Педро Фоксо. По привычке она частенько раздавала ему подзатыльники за ошибки в грамматике и поведении, но в целом была тёткой доброй и незлобивой, хотя при необходимости запросто могла заплести кишки в морской узел.

Гутимурена когда-то была одной из её любимых учениц, и мадам Буко по старой памяти иногда учила её жизни и хорошим манерам, а также нередко заглядывала к профессору Сальфоксо и из природного гуманизма ухаживала за его изуродованными этим костоломом пациентами. А в ресторашке она пела ради реализации не до конца исчерпанного творческого потенциала.

Была она немолода, но вполне еще удоболюбима, а двадцать килограммов тому назад так просто потрясающе красива. На лбу у неё крупными буквами было написано:

Грандиозная цель требовала таких же усилий. А главное, она требовала внимательного взгляда окрест на разнообразно лежащих в природе мужчин. В ресторане толпился народ разной степени социальной слоистости.

- Господи... - с тоской думала мадам Буко. - И почему это существа, теряющие от алкоголя человеческий облик и на глазах превращающиеся в мрачных слюнявых и блюющих млекопитающих в описанных штанах, называются на моей родине «сильным полом»?

Не успела она это подумать, как заиграла музыка и Буко пришлось петь " моряк ты слишком долго плавал, я тебя успела позабыть..".
Пела она противным дребезжащим голосом от которого звенели бокалы на столиках.
- А она всегда так противно поет, - спросил у Гутимурены человек-амфибия.
- Всегда. А если появляется господин Педро, то начинает петь еще более противным голосом.
Не успела она это произнести, как появился Педро в сопровождении ее отца дона Лаурсо.
- А вот и мой папашка пришел с моим женишком.
- Этот приличный господин - твой жених? И ты его любишь?
- Очень. Очень его люблю и души, прям, ни чаю.
- А я тебя тоже люблю, - огорченно произнес Ихтилаур и начал стучать ластами по асфальту.
- Я тебя тоже люблю. Я вообще всех люблю, которые любят меня.
В этот момент Педро подошел к Гутимурене и поздоровался :
- Привет! Опять хочешь сегодня нажраться до поросячьего визга, краказябра поганая?
- Да что Вы, господин Педро! Как можно?!
- Смотри у меня!, - сунул Педро ей в нос кулак и посмотрел на амфибию, - А это кто?
- Ихтилаур я, - ответила рыба в костюме.
- И что ты делаешь рядом с моей невестой?
- Хочу на ней жениться.
Педро аж присел на стул от такой наглости и начал обалдело вращать глазами.

Дрожащей рукой он нащупал в кармане бутылку виски и присосался к горлышку.

Возникшая из ниоткуда и сразу в большом количестве мадам Буко вперила в него многозначительный взгляд. Педро виновато забормотал:
- Я свою норму знаю...
- Все её знают, но никто не соблюдает, - отрезала мадам Буко и повернулась к Ихтилауру. Обладая мучительно тонким обонянием, она сразу учуяла неладное.

- А тебя, сынок, я что-то не припоминаю... Ты что за рыба, то есть птица?

Ихтилаур перепуганно начал оправдываться:

- Я не Икар, то есть не птица... Рождённый плавать летать не может! И не рыба я... А жабры - жабры это ради искусства! Витас я!

И, выхватив у мадам микрофон, он заголосил:

Услышав такую сольную партию, Гутимурена решила было сразу же афигеть, но передумала. Она скинула с себя платье и голенькая бросилась к Ихтилауру на шею с предложением взять ее в жены.
Ихтилаур от такой неожиданности оторопел и начал носиться среди столиков, с повисшей на шее Гутимуреной, безумно вращая глазами , переворачивая стулья и не находя себе место.
Наблюдавший эту картину Педро, вскочил с места и принялся визжать как свинья :
- Прекратить это безобразие! Перестреляю всех как собак!
Папаша Лаурсо хлопнулся сразу же в обморок, а мадам Буко бросилась отдирать Гутимурену от рыбьего человека, кусая его за задницу и пытаясь стянуть ласты.
Ихтилаур отбрыкивался от обоих как мог, лягаясь ногами и крича хриплым голосом. Кончилось всё тем, что эти психические дамочки завалили его под столик и начали снимать с него костюм.
На этот дикий шум выбежал Ильичоус с поганой метлой в руках и начал махать ею в разные стороны.

Заметив Ильичоуса краем глаза, потому что второй глаз уже опух от постоянного ковыряния его пальцем мадамы Буко, Ихтилаур выскочил из-под столика и бросился к революционеру с протянутой запиской.
Затем человек-амфибия не стал дожидаться пока Ильичоус прочитает шифровку, а бросился наутек, подгоняемый страхом за свою жизнь и толпой обезумевших людей.
Перемахнув через забор, он побежал по улице , косолапо переставляя ластами. За ним , не отставая, бежали шизоиды во главе с Педро и Гутимуреной ,крича : "Стой, гад! Мы всйо простим!".
Кое как добежав до набережной и увидев, что толпа отстала, Ихтилаур отдышался и побежал еще быстрее к направлению дома.

Забежав домой, он сразу бросился к ногам профессора.
- Папа, спаси и помоги!
Профессор Сальфоксо, спокойно читавший газету и пивший утренний кофе с булочкой, посмотрел на перемазанного каким-то дерьмом сынка, с драной жопой и в одной ласте, и спросил :
- А чо случилось то?
- Папа, я нашел невесту. Очень приличная девушка из хорошей семьи.
- Ну так и женись! Чо тебе еще надобно, хороняка?!
- Мне жабры мешают. А еще лучше - приделай мне крылья и пришей к ногам колеса от грузовика.
- Может тебе ещё хобот пришить?
- Хобот?, - задумался Ихтилаур, - Да!Хобот тоже не помешает.
- Ладно, сынок. Мне это раз плюнуть. Могу прямо сейчас. Я как раз только что операцию сделал. Скрестил черепаху с нашим котом Васькой, поэтому иди умойся и ложись на операционный стол.

Пока папаша с сыночком готовились к операции, мадам Буко прикладывала к подбитому глазу кусочки льда, выловленные из бокала с отверткой, и отчитывала понурившуюсю Гутимурену.

- Ты поразила меня до корней волос, дитя моё. Мне просто трудно дышать.

- Ачотакова я сделала-то, чотакова?!

- Ты ведёшь себя непозволительно кое-как. Разве так ищут женихов порядочные девушки на выданье?

- А как они себя ведут? - заинтересовалась порядочная девушка на выданье.

- Во-первых, никогда не раздевайся полностью. Полная обнажённость не так возбуждает и интригует мужчин, как некоторая недосказанность, незавершенность. Оставь, например, серьги или заколку в волосах - эффект будет неотразимым!

- Да... А где мне взять те серьги? разве что выпросить денег у дона Педро? Он мне сам недавно предлагал.

- Фи! Деньги предлагают тогда, когда больше нечего предложить. И вообще, большие деньги обычно бывают завёрнуты в большое унижение.

- А чо он еще может предложить-то? - искренне удивилась девушка. — Череп лысый, рожа небритая, ботинки так себе, джинсы посредственные, на пузе полоса.

- Н-да... Не умеешь ты мужчин выбирать, дорогая моя.

- Да из кого тут выбирать-то? Вот появился один, в белых штанах... такой красавчег... так тут же и сбежал.

- Эх, милочка... не по штанам и не по лысинам мужчину подыскивать надо, как говорили во времена моей растраченной попусту юности.

- А по чему?

- Если в принципе имеется выбор, а опыта особого нет, то в первую очередь следует оценить не мужчину, а постель.
Тех, у которых постели вообще нет, следует исключить с ходу. Из оставшихся отбрасываешь владельцев грязных и неряшливых постелей. А когда останутся только те, у которых постели чистые и опрятные, выбираешь того, который тебе приглянулся больше других.

Гутимурена задумалась. Она мучительно решала задачу: каким образом забраться в постели к дону Педро и Ихтилауру и сравнить их. На предмет чистоты и опрятности.

Их разговор подслушивал гадкий Педро, время от времени подло прикладывая ухо к замочной скважине. Затем он открыл дверь и вышел.
- Ну как тебе спалось сегодня, моя развратная невестушка?, - хлопнул по заднице Гутимурену пару раз дон Педро и широко рассмеялся беззубым ртом, часто треся лысым черепом на тонкой гусиной шее. Обхватив Гутимурену за осиную талию своими жирными ручонками, он поцеловал ее в щеку большими мясистыми губами, пустив по ее красивой шее тонкую струйку слюней.
- Что-то я сегодня плохо спала, - ответила Гутимурена, поправляя неожиданно свалившиеся трусы.
- Я вот тоже сегодня плохо спал. Слишком чистая была сегодня постель. .Так накрахмалил простынь и наволочку, что всю ночь ворочался и не мог заснуть.
Гутимурена с интересом посмотрела на хитрожопого Педро и хотела уже сразу же выйти за него замуж, но передумала, тем более, что в небе заметила летящую фигуру.
Это был Ихтилаур, которому профессор Сальфоксо сделал по-быстрому операцию, пришив крылья от летучей мыши. Человек-амфибия изящно приземлился возле Гутимурены и сложил за спиной крылья. Поправив рукой хобот, он поздоровался со всеми и вытащил из кармана пачку хрустящих купюр.
- Вот! Видишь что у меня есть?, - трубно произнес Ихтилаур, размахивая перед носом Гутимурены пачкой денег.
- Вижу. И что теперь?
- Теперь я на тебе женюсь и мы заживем счастливо и долго... и умрем в один день.
- Ну ты то сдохнешь раньше, гад!, - закричал на него мерзкий Педро, пытаясь достать из кармана револьвер.
- А кто этот злой человек? - спросил у Гутимурены летучая амфибия, махнув хоботом.
- Я же тебе говорила, что это мой жених.
- А я кто тогда?
- А ты ща будешь покойником, - опять заорал Педро и весь затрясся от злости, шамкая ртом, пуская зеленые пузыри из носа и дрыгая короткими кривыми ножками с двенадцатью пальцами... три на правой ноге и девять.

и девять на левой ноге.

Мадам Буко скептически ухмыльнулась. Уж она-то знала про постель дона Педро всйо. Как-никак, домоправительница. Недолго думая, она залепила хозяину затрещину.

- Так! - взревела она. - Тишина в классе! Молчать, я вас спрашиваю! Все к доске! Никаких силовых решений в вопросах любви и брака!Я вам устрою этику и психологию семейной жизни!А заодно и основы безопасности жизнедеятельности!

Все поспешно вытянулись в струнку. Мадам помаршировала туда-сюда вдоль шеренги матримониально настроенных типчиков, подумала и изрекла:

- Завтра в восемь тридцать явиться в ленинский уголок... тьфу ты, на пустырь возле Ильичоуского дома. Форма одежды парадная: белый верх, тёмный низ.

- И чо будет? - шмыгая носом, поинтересовался Фоксо.

- Естественый отбор будет! И произведу его лично я! А ты, - она обернулась к снишкему Ихтилауру, - явишься с родителями.

Дон Педро спорить не стал, а молча набрал по телефону номер скорой психиатрической помощи. Санитары приехали быстро, натянули на Буко смирительную рубашку и вкололи ей десять кубов успокоительного. Но это не подействовало. Буко продолжала орать, извиваться как змея и плеваться в разные стороны.
И только после того как ей заехали кувалдой по голове, она немного пришла в себя и сама залезла в машину скорой помощи. Увидев в машине капельницы и всякие медицинские приборы, Буко опять пришла в движение и начала метаться по машине, пытаясь ее перевернуть на ходу.
Машина скорой помощи, вильнув на повороте , еле удержалась и начала набирать скорость, унося сумасшедшую подальше от приличных людей.
Прохожие граждане останавливались и провожали взглядом машину из которой доносилось :" Всем выйти к доске! Построение в шеренгу по трое! Дневники на стол! Всем молчать! Родительское собрание - в пятницу!"

Санитары почтительно притихли. На горьком опыте они знали, что споры с мадам Буко обычно плохо заканчиваются. Молодой доктор, приехавший с континента, пытался закатить мадам кубов пять аминазина, но ему прилетело по морде кислородной подушкой, и он оставил своё намерение. Проехав несколько кварталов, машина остановилась. Мадам Буко торжествено выплыла из неё и, обернувшись, назидательно изрекла:

- Переделывать меня бесполезно. Переделыватели обычно отступают с большими потерями. А ты... - обратилась она к оцепеневшему доктору, - Ты запомни: всем нам когда-нибудь придет звиздец… но если ты, сучий потрох, еще поживешь на этом свете, то поймешь парочку простых истин. И, в частности, одну нехитрую: если люди бьют в морду, не успев представиться, они обязательно имеют на это право…

И напоследок она разразилась такой непарламентщиной, что любой извозчик века девятнадцатого восхищённо бы присвистнул и, уважительно сняв шапку и склонившись, смотрел бы ей вслед.

Потрясённые прохожие громко зааплодировали. Мадам поклонилась и с некоторым кокетством заявила:
- Мне нравится легкое искажение великого и могучего, оно несет дополнительную энергетику в выверенный, вываренный язык. Я иногда балуюсь сленгом, просторечьем, ненормативом, мне это в кайф.

После этих слов прохожие опять зааплодировали, но уже санитарам, которые лошадиным шприцем вкололи в жопу Буко 20 кубов успокоительного, 10 кубов в вену и пять кубов прямо в мозг.
И только после этого ресторанная певичка затихла, упала лицом в пол и захрапела в безмятежном сне, изредка посвистывая и дергаясь ногами.

Когда мадам Буко увезли, Педро Фоксо сразу расслабился. Он схватил Ихтилаура за хобот и обмотал его вокруг его шеи, так, что юноша даже не мог дышать. Он попробовал дышать жабрами, но на воздухе это плохо получалось. Ихтилаур дрыгал ногами, пытаясь освободиться, а Гутимурена звонко смеялась.
Педро Фоксо достал огромный кинжал и сказал:
- Ща я буду тебя резать. Мне не нравится, что возле моей невесты таскаются какие-то крылатые твари с хоботами. Этак, она начнёт летучих слономышей рожать. А мне, сам понимаешь, такое счастье ни к чему. Лучше бы она рожала горностаев. Так что, готовься к смерти! - и Педро взмахнул кинжалом.
- Не...не убивайте меня, - промычал Ихтилаур. - Я не виноват. А если вам хочется кого-то убить - так убейте моего папу, профессора Сальфоксо! Он, всё равно, старый и выживший из ума маразматик. И пенсию, даже, не получает. На что он мне сдался? Хотите, я приведу его сюда?
- Точно, приведёшь? - спросил Педро и ещё сильнее стянул хобот.
- Приведу, - страстно пообещал Ихтилаур, у которого уже начала синеть рыбья чешуя на морде.
- Ну смотри у меня, - пригрозил Фоксо. - Приводи вечером своего старикана. А если обманешь - пущу тебя на уху. - И Фоксо пинком придал Ихтилауру ускорение.
Пущенный меткой ногой Педро, Ихтилаур пролетел несколько кварталов, и остановился в раздумьях. Надо было как-то уговорить папашу пойти к Педро. Профессор очень не любил выходить из дома, потому что постоянно забывал, куда он идёт и где он живёт.
Ихтилаур пришёл домой и сразу бросился к профессору:
- Папа! Нам с тобой надо пойти к одному дону Педро!
- Это ещё зачем? - нахмурился старик.
- Я хочу жениться!
- Ты меня уже задолбал со своей женитьбой, - рассердился профессор. - То, девушка из хорошей семьи, теперь какой-то дон Педро. А кого ты выберешь завтра? Морскую каракатицу?
- Ах, нет, папа! Ты ничё не понял. Та девушка из хорошей семьи хочет выйти замуж за дона Педро. И мы должны пойти к нему и уговорить, чтобы он на ней не женился, а отдал свою невесту мне.
Профессор немного смягчился.
- Я бы пошёл, конечно. Но, мне абсолютно нечего надеть. Ты изодрал в клочья мой единственный костюм, и теперь у меня только трусы да майка. Разве можно в таком виде выходить на улицу?

А в это время в ординаторской местной психушки радостно обнимались две подружки, две выпускницы одного класса института благородных девиц.

- Сколько лет, сколько зим! - кричала главврач Лоренсита.

- Ба! - в тон ей отвечала мадам Буко. - Какие люди!

- Так, это дело надо отметить, - психиатриса полезла в сейф. - Что тут у нас?

- Ни фига себе ассортиментик, - присвистнула мадам, заглядывая ей через плечо. - Откуда такое разнообразие?

- От благодарных пациентов, - отмахнулась Лоренсита. - Видала на двери табличку "Цветы и конфеты не пью"? Ну вот...

- Оооо, "Солнцедар"! - радостно завопила её подруга. - Помнишь, как нас учили его дегустировать? Сначала нюхаешь пробку, потом наливаешь в специальный бокал...

- Да иди ты со своими спецбокалами... Вот! - главврач торжественно водрузила на стол пятилитровую бутыль спирта и протёрла полой халата мензурки. - Закусон бы еще раздобыть...

В это время в раскрытую форточку влетел и смачно шмякнулся на кушетку солёный огурец. Мадам изумлённо вытаращила глаза.

- А, это гуманитарная помощь. Тут один полупсих постоянно через забор огурцами швыряется. В благодарность за полулечение.

- Это как?

- Ну, как... От навязчивой идеи господства общечеловеческих ценностей мы его избавили, а держать до победного конца не стали, оставили в лёгком таком неадеквате, штоб не замечал несовершества мира. Ну, вздрогнули!

Смотрите, девушки, не спейтесь!

Уже спелись.

Лоренсита посмотрела на часы и икнула:

- Блин… На обход пора.

- Ай, плюнь… - нетвёрдой походкой мадам подошла к огромному циферблату и открутила стрелки назад.

- Да-а… Человек предполагает, а колесо Сансары крутится. Причём в обратную сторону, - философски заметила Лоренсита. – С-слушай, а по какому поводу пьём?

- А какая разница? Ну, пусть у нас день рождения…

- У обеих?

- Ну, давай сначала за мой, потом за твой.

- Давай. А торт со свечками будет?

- Ик! В моём возрасте стоимость свечей уже превышает стоимость торта.

В этот слаженный дуэт внезапно влился третий голос:

- Эт точно! А сколько вам лет, кстати?

- Умной женщине столько лет, сколько ей на самом деле! – гордо ответила мадам Буко и воззрилась на вошедшую Гутимурену. Юбчонка у той заканчивалась как раз там, где начиналась общественная мораль, и замёрзшие коленки покрылись гусиной кожей. Лоренсита сострадательно спросила:

- Тепло ль тебе, девица, тепло ль тебе, синяя? Садись, согрейся.

- Эт-т-то целлллюлит, - стуча зубами, ответила Гутимурена, но не заставила себя долго уговаривать, и через некоторое время разговор стал общим. Известно, что алкоголь вызывает кратковременное расширение сосудов и круга друзей.

- Итак, на что жалуемся? – вспомнила Лоренсита о профессиональном долге.

- – коротко ответила Гутимурена.

- Зачем?! – хором воскликнули старшие дамы.

- Н-ну… - замялась Гутимурена. – Этта… Пора мне уже. Семья, дом, дети, супружеский долг…

- Тьфу! – сплюнула Лоренсита. - Ради 70 грамм колбаски в штанах нахрена держать в доме целую скотину?

- Она права, - неожиданно трезво сказала мадам Буко. - Хорошие девочки относятся к сексу как к обязанности, плохие – как к развлечению, умные – как к лучшей части жизни!

- А кандидаты есть?

- Есть… - мечтательно протянула мадам Буко. – Зачастил тут к нам один юный математег… с ромашечгаме...

- Эй-эй! – одёрнула её осмелевшая Гутимурена. - «За совращение несовершеннолетних» – это не тост, а статья Уголовного кодекса. И вообще, это я замуж хочу. У меня и жених есть… Дон Падло, тьфу ты… Дон Педро Фоксо!

- Ты с ума сошла?! – закричала на неё Лоренсита. – Да у него две жены в анамнезе и одна текущая в острой форме!

Такого не ожидала даже мадам Буко.

- А ты откуда знаешь?

- Дедукция… - туманно объяснила эскулапша. - Давно известно, что С2Н50Н донельзя усиливает аналитическую функцию мозга.

В это время зазвонил телефон. Лоренсита надела серьёзно-деловое выражение лица и сняла трубку:

- Слушаю. Да, это я. Да, поступала, - она мельком глянула на мадам. - Общее состояние удовлетворительное. Предъявляет жалобы на отсутствие уверенности в завтрашнем дне. Отёков не имеется. Видимых. Только головного мозга. Причём моего.

И прихлопнула телефон стопкой историй болезни.

- А вокруг все дискретней и дискретней… - уныло протянула она. – Это о тебе интересовались, Буко. Приятный мужской голос с иностранным акцентом.

- С иностранным? Ой, я знаю, кто это! – захлопала в ладоши Гутимурена. – Это такой высокий блондин, пан… пан… то ли словак, то ли поляк. Он давно по мадам сохнет! А она ему глазки строит!

- Всё ты врёшь… - густо покраснела мадам. – Хотя… а, ничто сучье мне не чуждо!

И вдруг, свистнув в четыре пальца, она лихо вскочила на стол и запела, отплясывая матросский танец:

В это время Лоренсита случайно глянула в окно и увидела странную пару. Впереди шло какое-то страховидло с крыльями и хоботом, но в драном белом костюме. А за ним семенил облезлый старичок, завёрнутый в одеяло.
- О, похоже, это к нам! - обрадовалась Лоренсита и высунулась в окно. - Заходите сюда! Дверь с торца.
Парень с хоботом поднял голову и протрубил:
- Нет, нам к вам не надо. Мы идём к Педро Фоксо.
Услышав имя Педро, в окне показалась Гутимурена:
- Кто тут говорит про Фоксо? А, это ты.., - узнала она своего другого жениха. - А зачем тебе идти к Педро? Заходи к нам. У нас тут девушки пьяные, музычка, кокаинчик, стриптиз...
- Да мне сначала надо прирезать этого старика, - объяснил Ихтилаур, указывая на профессора. - Я же пообещал Педро. А я своё слово всегда держу, как честный человек. - И Ихтилаур сорвал хоботом цветок и протянул Гутимурене.
- Да никуда твой старик не денется, - продолжала уговаривать Гутимурена. - Всё равно он ничего не соображает. Пусть ещё пару часиков поживёт.
У Ихтилаура было доброе сердце, и он согласился с Гутимуреной. Он потащил папашу в психушку.
- Педро Фоксо живёт здесь? - удивился профессор. - Я хорошо знаю это заведение - в молодости я часто здесь лежал. Да и в старости, тоже. Я рад, что ты выбрал невесту из этого места.
Ихтилаур уже хотел было, заткнуть папаше рот, чтобы он прекратил нести всякую чушь, но тут профессор Сальфоксо случайно увидел мадам Буко и радостно завопил:
Эль-Буко, это ты?!
И не дав даже открыть рта изумлённому Ихтилауру, профессор принялся всем рассказвать:
-Это же моя бывшая одноклассница Эль-Буко! Мы с ней сидели за одной партой. Ох и тупая же она была! Не могла отличить икс от игрека. А про физику с химией вовсе представления не имела. Постоянно списывала у меня все контрольные! Слава Богу, что вскоре её выгнали из школы, и я получил возможность нормально учиться! Эль-Буко, дай я тебя обниму! Вот уж не думал, что ты тоже окажешься здесь! - И профессор полез с объятиями к мадам Буко.
- Папа, - жалобно сказал Ихтилаур, - только не говори, что я тоже родился в дурдоме.
Профессор оглянулся на сына и безмятежно сказал:
- Ну а где ты ещё мог родиться, как не в дурдоме?

Мадам Буко медленно слезла со стола и смерила взглядом профессора.

- Какое счастье… - произнесла она тоном, от которого поёжилась даже совершенно безбашенная Лоренсита. – Какое счастье, что мой почтенный собеседник разбирается в физике, экономике, гендерной психологии и богословии лучше моего… Рядом с таким гигантом мысли не стыдно себя чувствовать унтерменшей...

Затем она обернулась к Ихтилауру и благосклонно проговорила:

- А ты начинаешь мне нравиться, мальчик. Велено было явиться с родителями – ты и выполнил всё в точности. Почтительность и исполнительность – весьма похвальные черты, весьма.

Ихтилаур застеснялся. Сам он по возможности избегал алкогольных приключений, но состояние, в котором пребывали дамы, не было ему совсем уж чуждо. Разглядев свою возлюбленную Гутимурену, он мысленно присвистнул: «Вот это да! Вот это юбочка! Можно сказать, поданы не только коленные чашечки, но и весь сервиз!» И он втихомолку облизнулся.

Сальфоксо во время короткого спича Буко успел добраться до открытого сейфа и в два счёта дошёл до состояния патетически опьяненной, мертвецки-белой, неподвижно трясущейся, устремленной в пространство бледности.

- Т-ты! Ты… - заорал он, грозя кулаком своей бывшей однокласснице. - Когда боги раздавали бабам мозги и титьки, ты встала не в ту очередь!

– Что, надо было выбрать титьки? – невинно поинтересовалась Лоренсита, вступаясь за умственные способности подруги с чисто женским коварством.

Профессор перевел взгляд на упомянутую часть организма и прикусил язык.

- Да в общем-то… и так очень даже… Короче, беру свои слова назад, признаю свою ошибку, лежачего не бьют! – выпалил он одним духом и, как подрубленный, свалился под стол.

Сальфоксо, падая под стол, смахнул с него закуску - холодную манную кашу, единственное блюдо в меню столовки дурдома.
-- Старый хрен! - вскричала Лоренсита и, крутанувшись на одной ноге, швырнула Сальфоксо чёрную метку. Бедный старик взял метку и горько заплакал. Всем вдруг стало смешно и весело.
Буко и Лоренсита выпили на брудершафт, хотели было закусить и стали искать на полу кашу. Каши не было нигде. Лоренсита подозрительно взглянула на Сальфоксо, тот испуганно затряс головой и показал пальцем в сторону Ихтилаура, который хвастался своими ластами перед Гутимуреной, хоботом держа её за руку. На одном ласте была прилипшая каша.
- Всё, блин, наелись, - сказала Буко и отвернулась. В её глазах задрожала слеза. - Это был ужин.
- А пошли рыбы наловим, - предложила Лоренсита.
- У меня нет спиннинга, - печально ответила Буко, - и мормышек тоже.
- Обижаешь, в дурдоме есть всё! - сказала Лоренсита и потащила подругу за руку в подсобку. Там на бельевой верёке сушились майки-алкоголички и сизые семейные трусы. - Переодевайся!
Дамы переоделись в майки и трусы, залезли в рыбацкие сапоги, взяли авоськи вместо сети, алюминиевые вёдра и пошли к морю.
Гутимурена с Ихтилауром пошли за ними следом. Гутимурена дула в хобот Ихтилаура, как в саксофон, и на музыку стал собираться народ. Сихийно начались танцы.
Зайдя за скалу, Гутимурена достала спрятаный под юбкой косячок и они Ихтилауром накурились так, что отшибло напрочь память.
Лоренсита с Буко сетками таскали рыбу и вываливали её в большой котёл. Торгуя ухой, они срубили немало пиастров.

-

Веселье вошло в полную силу. Лоренсита вытаскивала в общий круг отлынивающих. Рыбаки и рыбачки прихлопывали и притоптывали в такт, поддерживая танцующих, и лишь мадам Буко скептически наблюдала всю эту вакханалию. "Дикари, - морщилась она. - Мужичьё... Варвары..."

"Когда была я Матой Хари, - напевала она про себя популярный мотивчик, - вокруг не такие крутились хари..." И вспоминались ей эпизоды из не столь уж и далёкой молодости.

Мадам Буко начала петь и плясать вместе с Лоренситой. Пляски этих двух сеньор, одетых в трусы и майки, и обутых в рыбацкие сапоги, имели большой успех. Все рыбаки дружно начали им аплодировать и кидать рыбу, в качестве награды. Ихтилауру стало завидно, и он тоже пригласил на танец Гутимурену, чтобы заработать рыбки.
- Щас нам с тобой три ведра накидают, пообещал он партнёрше.
Зазвучало танго, и Ихтилаур учтиво поклонился Гутимурене. Однако, не успел он сделать и трёх шагов, как споткнулся о свои же ласты и упал. Гутимурена рывком схватила его за хобот и подняла.
- Ты чё падаешь, чучело бесхвостое? - прошипела она.
- Бесхвостое? Правильно, - осенило, вдруг, Ихтилаура. - Мне нужно срочно пришить хвост! Нет, давай сначала дотанцуем.
Он снова повёл девушку, но снова споткнулся и упал. В толпе раздался свист, и в танцоров полетели тухлые помидоры вперемешку с тухлой рыбой. Гутимурена поскользнулась на помидоре и тоже упала. А Ихтилауру рыба прилетела прямо в глаз.
- Не буду, больше, с тобой танцевать, - рассердилась девушка. - Какой ты неуклюжий. И замуж за тебя не пойду. Где мой ненаглядный Педро Фоксо?

Тут к Гутимурене подбежала запыхавшаяся после танцев Аурела и игриво подтолкнула её:

- Слушай, подружка, ты уже все уши прожужжала своим женихом! мы. конечно, знаем, кто такой дон Падло... ой! - Педро Фоксо, да ведь простым смертным его и не увидеть... У тебя хоть фотка-то его есть? Дай позырить!

Гутимурена злобно пробурчала:

! Перед подругами стыдно... Жених, называецца...

В это время Педро , наблюдавший танец Ихтилаура и Гутимурены , стоял в стороне, нервно кусал губы и рассуждал шепотом :
- Убью я эту гадину морскую. Непременно убью! Откуда этот гадкий осьминог вылез? Ведь всйо было нормально... так нет же! Ишь , гад, как выплясывает ластами! Хоботом так и норовит залезть Гутимурене под юбку. А этой лахудре бесстыжей видать это нравится. Может мне тоже хобот пришить? А? ...Или того лучше - рога, копыта и хвост как у бобра. Точно! Так и сделаю. А то этой извращенке наверное такие нравятся. Конечно, жабры я себе делать не буду, это уже перебор , но пингвиний клюв пришить можно....у кого бы проконсультироваться? Мммм? Кто бы мог подсказать - что больше девушкам нравится : хобот или свиное рыло, крылья или хвост бегемота?

Кто бы мог подсказать - что больше девушкам нравится : хобот или свиное рыло, крылья или хвост бегемота?

Сострадательная мадам Буко, разобрав это бормотанье (а что вы хотите - 30 лет стажа в школе), подсела рядышком и, ласково перебирая пальчиками (явно нуждающимися в бриллиантах) редеющие кудри бедняги, интимно шепнула ему на ушко:

- Любофффь им нужна, глупенький... Такая, штоб - ах! - и в зобу дыханье спёрло.

- Чтоб в зобу дыханье спёрло? - обрадовался Педро Фоксо. - Так это я на раз-два-три!

И воодушевлённый жених вприпрыжку побежал в плохо определимом направлении, резво наматывая на локоть крепкую местную паутину.

Гутимурена посмотрела на Ихтилаура, который макал голову в бочку с водой, пускал пузыри, вылавливая головастиков, и хлопал в стоптанные ласты, если удавалась отправить в рот сразу несколько штук, и решила сделать выбор в пользу Педро Фоксо. Ибо нефиг.
- Педруччо, подожди, я с тобой - крикнула она вдогонку убегающему жениху и побежала вслед за ним.
За углом ей подставил подножку какой-то пижон в кепи, украшенном разноцветными перьями, и Гутимурена растянулась во весь рост.
- Сержио Гусьё, - представился пижон, - тайный статский советник гринписовского рыбнадзора.
- А я Гутимурена, невеста на выданье за Педро Фоксо.

- Вот Педро-то мне и нужен. Поступил донос на его имя, что они вместе с Лаурсо гнобят в море ластоногую каракатицу, которая, судя по описаниям очевидцев, является чудом сохранившимся атлантом - сказал Гусьё.

гнобят в море ластоногую каракатицу

Всегда всё слышащая и всё видящая мадам Буко возопила:

- А куда смотрит гринпис? А Бриджит Бардо, не к ночи будь помянута?! Свободу Билли, блинннн!!!

- Педро тебе нужен? - угрожающе спросил какой-то голос прямо в ухо Гусьё, и гринписовец почувствовал, что к его горлу приставлен кинжал. Гусьё скосил и без того косые глаза, и увидел Педро. Лицо у Педро было очень устрашающим.
- Пу-пустите меня, - пролепетал Гусьё. - Я ничего не сделал. Я хороший!
- Педро, отпусти его, - капризно попросила Гутимурена.
- Это почему?
- Ну... он мне понравился. Пожалуй, я даже выйду за него замуж.
- Замуж? Но ведь, у него нет ни хобота, ни ослиных ушей... А ты же, любишь только уродов?
- Не беда, - засмеялась Гутимурена. - Мы пойдём к профессору Сальфоксо, и он пришьёт Сержио третью ногу. Или заячий хвост. Профессор умеет пришивать всё, что угодно.
- Сальфоксо, говоришь? - задумался Педро.

- Ну да. Он живет тут, рядом, за углом.
- Тогда пошли быстрее.
И они побежали к Сальфоксо, кушая на ходу вафельное мороженое крем-брюле. Постучавшись в дверь профессора они начали кричать и топать ногами, пока им не открыл дверь какой-то мерзкий тип с головой крокодила.
- А профессор дома?
- Дома. Заходите.
Они забежали в дом и сразу же попали в просторный зал, где на креслах уже сидела мадам Буко, Ильичоус, Хаусито и еще несколько таких же подорванных шизофреников.
- А вы что тут делаете?, - удивленно раскрыла рот Гутимурена.
- Как что? Ждем очереди на операцию. Профессор сказал, что на этой неделе есть скидки на операцию по пришиванию всяких органов. Ну вот мы и пришли.
- А я всегда только по скидкам что-то покупаю, - сообщила всем Буко, - Как вижу объявление о скидке - так сразу же туда иду.
- Ну и чо вы решили себе пришить?
- Я лично хотел бы пришить себе бороду как у Карла Маркса и третий глаз на затылке, чтобы за всеми шпионить, - выпалил Ильичоус.
- А я хочу пришить себе клюв пеликана , чтобы заглатывать как можно больше соленых огурцов, - ответила Буко и начала бегать по комнате, махать руками и показывать всем - как она будет заглатывать огурцы.
- А я хочу пришить себе голову бегемота, - ответил Хаусито.
- А зачем?
- А у бегемота большой череп, поэтому у него много мозгов. Хочу поумнеть. А вы чо пришить решили?
- Я пришью себе жирафью шею и еще по пять дополнительных пальцев на каждой руке, чтобы побольше загребать каштаны из костра. А Гусьё решил пришить к жопе третью ногу, чтобы казаться покрасивше.
- Хорошее решение!, - похвалила Буко.
В это время в комнату вошел Ихтилаур , неся поднос с кофейником и начал всем наливать хоботом кофе в чашечки. Сахар он почему-то не дал. Видимо : пожадничал.

концовка

Дон Падло, поправив сомбреро, закурил, волнуясь, сигарилью и сказал убитым голосом: «Дочь моя, теперь я вынужден открыть страшную тайну, двадцать лет спустя после твоего рождения – ты не дочь моя, а сын мой…» Все в обмороке, включая попугая на ветке… (с)