- А чо, ужо и за незнение руского штрафуют?! - изумился какой-то парниша с фотокамерой и бородой, и застыл в раздумьях, не зная, то ли сфотографировать инспектора, то ли удирать со всех ног. По выговору парня было ясно, что он один из первых претендентов на штраф.
- Да, - коротко бросил Лаурисис. - Пришлось нам переквалифицироваться в управдомы... то есть, я хотел сказать...
- Да что с ними говорить? - вдруг откуда-то из-за спины Лаурисиса выскочила женщина в шляпе и с сигаретой. - И так ясно, что они по-русски ни бэ, ни мэ, ни кукареку. Вот ты, - ухватила она какого-то мужчину интеллигентного вида, похожего на философа. - Ну-ка, скажи что-нибудь.
- Мадам, - вежливо ответил философ. - Не будете ли вы так любезны перестать трогать меня руками, вызывая во мне рвотные рефлексы? Я прошу обращаться со мной так, подобает обращаться с уважаемым членом общества, где все равны перед законом.
- Вот это да-а-а-а! - ахнула толпа. - Ну сечёт мужик!
- Плати штраф! Максимальный! Быстро! - перебила философа дама, которая тоже была языковым инспектором, причём, самым свирепым. Звали её мадам Буксия.
- Но за что? - изумился философ. - Я же отлично говорю по-русски! Лучше всех инспекторов.
- Вот за это и плати! За то что инспектора не уважаешь.
- Я в суд подам! - без особой уверенности произнёс философ, но достал кошелёк и отслюнявил Буксии мятые бумажки. Буксия сунула деньги в бюстгалтер и обернулась к Лаурисису:
- Видал, как надо работать? Я самого философа оштрафовала, а ты какого-то печника никак раскрутить не можешь! Ну что ты за бестолковый какой!
- А вы сами по-русски хорошо говорить умеете? - вдруг спросила Мурка.
- Наше дело не говорить, а проверять, как говорят другие, - важно сказал Лаурисис. - Мы ведь, инспектора, а не академики. Кстати, у тебя есть разрешение на торговлю самогоном?
- А не ваше дело, - огрызнулась Мурка. - Придёт самогоннный инспектор, ему и скажу. А вы свои языки проверяйте. - И она показала инспекторам язык. - Бе-е-е!

В это время, давя зазевавшихся прохожих и дико вопя сиреной, на рынок въехал навороченный Лексус. Все торговцы сразу застыли по стойке "смирно", а Мурка даже успела причесаться.
Дверца Лексуса открылась, и оттуда вылезла нога в зелёном крокодиловом ботинке, а следом за ногой вылез и её хозяин. Это был самогонный инспектор Фоксус Максис - гроза всех самогоноторговцев.
Фоксус медленно направился вдоль прилавков. Торговцы и торговки дрожали от страха и пытались спрятаться под свои прилавки. Но не тут-то было. Зоркие глаза Фоксуса видели всё.
- Кудыть? - схватил он за волосы одну торговку, пытавшуюся заползти под прилавок. - Ну-ка, наливай!
Торговка налила Фоксусу полный стакан. Тот выпил и поморщился:
- Дерьмо, как всегда! Сколько раз тебе говорить, Лория - перестань вместо сахара добавлять Сусли! Ещё раз такой самогон попробую - выгоню с рынка, нафик! Пойдёшь улицы подметать. Ясно?! А сейчас штраф платить будешь.
- Пожалей, батюшка инспектор, - взмолилась Лория. - Пензии моей на сахар не хватает!
Но Фоксус уже отошёл от Лории и подошёл к Мурке.
- Ну-ка, полный стакан мне налей, - скомандовал он торговке. - Плохой самогон, - сказал он, сделав глоток. - Мерзкий, вонючий - так и тошнит от него. Придётся наложить на тебя штраф. Налей мне ещё три литра этого дерьма.
На самом деле Фоксусу очень нравился муркин самогон. Каждый день он штрафовал её на несколько литров, а дома закрашивал самогон коричневой акварельной краской и угощал своих гостей, выдавая его то за коньяк, то за виски - в зависимости от пожеланий.

нога в зелёном крокодиловом ботинке

Класс!

- А это что за идиот с фотоаппаратом?, - спросил у Мурки самогонный инспектор, указывая на парнишку.
- Это наш местный языковой корреспондент.
При этом Мурка вскочила ногами на прилавок и опять показала всем язык. Парниша с фотоаппаратом тут же начал быстро щелкать затвором, делая снимки с разных ракурсов.
Толпа сразу дружно захлопала в ладоши, а кто-то даже крикнул "Браво!". Мурка вся красная то ли от загара, то ли от удовольствия начала еще больше вываливать свой язык, мыча бессмысленные звуки. Она то садилась на прилавок, то вскакивала на ноги, широко раскидывая руки в стороны и позируя длинным языком в объектив.
- Брависсимо!, - закричала толпа после того как Мурка начала сбрасывать с себя платье и зеленый лифчик, сшитый из болотной тины.
Совсем войдя в экстаз,Мурка как можно шире раскрывала рот и вываливала язык , демонстрируя при этом замысловатые акробатические фигуры на прилавке.
- Что здесь происходит??!, - начала орать злой инспектор , пытаясь стянуть Мурку с прилавка.
- Съемки языковой порнографии для журнала Плейбой, - отчеканил парниша, - Пропишем Вас в журнале - как Вы издеваетесь на людьми , штрафуя их без зазрения совести.
- Правильно! Позор инспекторам!, - начала кричать толпа зевак, а Тито Серж даже умудрился больно укусить Лаурисиса за палец. Палец сразу опух и стал похож на лабораторную колбу.
- Товарищи мигранты!, - залез на прилавок Тито рядом с ,позирующей в голом виде, Муркой, - Предлагаю дать по морде этим зажравшимся котам!
При этих словах рыжий кот Барсик , с любопытством наблюдавший базарные разборки, тут же юркнул под прилавок, трусливо поджав хвост.
- Верно! Надо собрать подписи и идти бить морду инспекторам!, - закричала толпа.
- Нет! Сначала бить морду, а потом собирать подписи!, - перехватил инициативу Тито, почувствовав в себе прилив сил великого оратора.
- Верно! Жирных котов повесить!, - все больше входила в азарт толпа.
Инспектор Лаурисис, испугавшись такого поворота событий, начал было успокаивать толпу угрозами расправы, но его никто не слушал, а кто-то даже достал кусок бумаги и начал записывать на ней добровольцев в Армию Спасения. Рекруты выстроились в очередь, подбадривая сами себя фразами из Интернационала.
- А что тут происходит?, - спросил у обезумевшего Лаурисиса, подошедший к нему депутат Средней Палаты Представителей Евроазиаткого Парламента Рижского района.
- Да вот посмотрите, товарищ Юльевич!, - начал плакаться злой инспектор, -Совсем оборзели мигранты несчастные!
- А что они хотят?
- Хотят Вас ограбить, - соврал хитрый инспектор и покраснел.
- Грабить больше нечего. Все уже ограблено до нас, - глупо сострил Юльевич и тоже почему-то покраснел.
- А Вы чего тут делаете?, - посмотрел на него Лаурисис.
- Я то?
- Вы то!
- Я .. это... пришел за деньгами к тебе. Забыл что ли?
- А какое сегодня число?
- Десятое. Пора уже платить проценты со штрафов. Ты со мной еще за прошлый месяц не рассчитался, подлец.
- Так эти гады научились говорить по-русски. Вот только этот печник не умеет. Я только его и штрафую, но у него денег нет , а есть только кирпичи. Вам кирпичи не нужны?

- Кирпичи? Если только для того, чтобы дать тебе по башке, - ответил Юльевич. - А больше они мне ни для чего не нужны. А нужны мне деньги. Такие красивые, разноцветные бумажки. Баба моя с самого утра хочет норковую шубу, и я не могу вернуться домой без этой чёртовой шубы.
- На что ей шуба? Лето же! - попытался выкрутиться Лаурисис.
- Ну и что, что лето? - ответил Юльевич. - А баба шубу хочет. Если бы баба хотела шубу зимой, а летом - сарафан, то это бы уже была не баба, а мужик.
- А зачем мужику хотеть сарафан? - недоумённо спросил Лаурисис. - Это уже не мужик, а какой-то педик.
Не успел он это сказать, как к ним подскочил замызганный мужичок в драной ушанке, несмотря на лето. Он начал хватать Лаурисиса и Юльевича за руки, уговаривая их подписать какую-то бумагу:
- Товарищи! Засилье педиков уже достало по самое немогу! Куда ни плюнь - попадёшь в педика! Всю Европу они заняли, а теперь и до нас дошли. Меня вчера на этом же базаре назвали не дядей Юрой, а дятя Юро! И ещё говорят, что нельзя гордиться своими половыми различиями. А мы и не гордимся! Вы ведь, не гордитесь?
- Да, то есть, нет, то есть, да... Тьфу! - рассердился Лаурисис. - Эти сумасшедшие меня совсем запутали. Слышь, дятё Юро, плати-ка, штраф! Кстати, а чего ты летом в ушанке ходишь?
- А что мне, в сарафане ходить? - удивился мужик. - Что я, педик, что-ли? А вы почему без шапок? Это наводит меня на мысль...
- Штраф плати!!! - заорал несчастный инспектор на дядю Юру. - Быстро плати! А то...
Вероятно дядя Юра увидел в глазах инспектора что-то страшное, потому что он вытащил из шапки мятую бумажку, очевидно, заныканную от супруги, на покупку самогона, и беспрекословно отдал Лаурисису.

Тут из толпы протиснулась какая-то замысловатая старушенция в нелепой шапке с большими серыми мышиными ушами, сделанными из плюша и ваты. К серой юбке был пришит ватный хвост, который волочился по асфальту.
- Я хотела бы уточнить.Я корреспондент иностранного радио, прибыла сюда по обмену опытом, - затараторила мышиная старушка, размахивая у всех перед носом микрофоном.
- О! Вот Вас то мне и надо!, - подбежал к ней печник и начал кашлять в микрофон.
- Перестаньте брызгать слюнями!, - закричала на него иностранная корреспонденша и спрятала за спину микрофон.
- Я простой итальянский печник, меня тут все обижают и не дают сказать слово. Гоняют меня по всему базару, пинают и отбирают у меня кирпичи!, - орал почти в лицо Тито Серж, то и дело пытаясь выхватить микрофон.
- Хорошо! Говорите в микрофон, только перестаньте плеваться.
- Товарищи!, - опять залез на прилавок печник с микрофоном в руке, - Долой самодержавие инспекторов!
- Урааааа!, - завопила толпа.
- Долой правила грамматики и правописания! Да здравствует русский мат и грязные тупорылые ругательства!
- Урааааа!, - опять закричала толпа, - Тито Сержа на трон! Тито - наш рулевой!
- Долой академиков, вчоных и студентов! Да здравствует водка и пиво! И пиво с водкой!
- Верно! Инспекторы - предатели народа!
Толпа накинулась на Лаурисиса и начала связывать его веревками.
- Отвечай , подлец, - кричал ему печник, - Ты пьешь водку с пивом?
Лаурисис пытался что-то промямлить, но гул толпы заглушал его мычание и ничего нельзя было разобрать.

- Я Кока-Колу пью, - мычал Лаурисис. - И Пепси тоже. Новое поколение выбирает...
- Кока-Колу, значит? Это америкосское пойло? - возмутилась Лория. - А вот, отведай-ка нашего, родного!
С этими словами одной рукой она зажала Лурисису нос, а другой начала лить ему в рот самогон прямо из бутыли. Лаурисис хрипел и плевался:
- Блиннн! Я же на работе! Нельзя мне употреблять! Только Коку...
- Щас тебе будет кока! - приговаривала Лория. - Щас вас всех кокнем! Правильно я говорю, товарищ Тито?
- Верно! - откликнулся печник. - Щас их всех повяжем и на нары.
- Лучше сразу в расход, - предложил бородатый парниша. - А я всё это сниму на камеру.
- Нет, - отрезал печник. - Нельзя так сразу. Сначала надо подписи собрать. А этих пока свяжите.
Толпа начала связывать остальных инспекторов. Схватили даже самогонного инспектора Фоксиса, а с его Лексуса сняли колёса и приладили к Запорожцу Тито Сержа. Фоксис пробовал было, кричать, что он тут ни при чём. Мол, он за народ переживал, чтобы на рынке только хорошим самогоном торговали.
- Я и сам говорить плохо умею! - надрывался он. - Зато знаю много матерных слов. Хоть у кого спросите! Вот, пусть Мурка подтвердит, что окромя мата она от меня ничего не слышала.
- Врёшь, - злорадно сказала Мурка. - Изъяснялся, аки академик какой. Сразу видно, что не наш человек.
- Все они заодно, - объяснил толпе Тито. - Придурки, одним словом. Ничё, щас мы их вразумим по-казацки.
Инспекторы задрожали от страха, а Буксия хотела лягнуть печника. Но промахнулась и пнула мышь-иностранку. Та сразу схватила микрофон и завопила:
- Прямой репортаж с места событий! Только что на ваших глазах совершено покушение на иностранного журналиста! На меня напал языковой инспектор! Нет здесь демократии, люди добрые!
- Я не вас хотела пнуть, - начала оправдываться Буксия. - Я этого макаронника достать хотела...
- Да ты меня и так уже достала! - завопил печник, разбивая кирпич о свою голову, словно каротист. - Покою мне от тебя нет. Пять раз в день заставляешь язык показывать. Что за произвол?! Бейте её, люди! Душите этих гнид!

Все сразу бросились душить Лаурисиса и выковыривать ему глаза ветками березы. Порвав на нем всю его инспекторскую одежонку, толпа потащила его голенького на центр базарной площади, где уже был сооружен костер из хвороста и был приготовлен столб и веревки.
- Тащи этого хрюнделя сюда!, - командовал Тито, бегая с факелом в руке, - Вяжи его к столбу.
- Да вы чо, люди добрые, ополоумели?, - вырывался из цепких рук голенький инспектор, - Это же самоуправство!
- Заткнись скотина безрогая!, - треснул ему в подбородок здоровенный дядька с лопатой в руке.
- Сволочи!, - заорал на всю площадь Лаурисис и начал плакать.
- Получи еще раз!, - треснула его Мурка бутылкой в затылок и разбила ее об голову жалкого инспектора.
От неожиданности Лаурисис описался, но было уже поздно - толпа его затащила на костер, а апостол Петр начал прикручивать шурупы к столбу.
- Нахрена мне здесь шурупы? - визжал голый инспектор, надрывая голосовые связки
- Так надо, - отвечал ему старый маразматик и еще быстрее прикручивал шурупы ржавой отверткой.

- Я же не для себя деньги брал! - на всю базарную площадь завопил Лаурисис. - Ей-Богу, не для себя!
- А для кого? - удивилась Мурка.
- Это всё Юльевич меня заставлял, - кричал Лаурисис. - Ему всё время денег не хватало. Я ему все собранные деньги отдавал, а мне ничего и не оставалось. Не говоря, уже, о государстве. Вяжите, лучше, Юльевича! Это он главный бандит!
- Что ты врёшь? - возмутился Юльевич, который помогал апостолу Петру связывать инспектора. - Я тут ваще не причём. Я самый бедный в этом городишке. Гол, как сокол, хоть и депутат. Потому что я самый честный депутат в мире.
Толпа уже начала было верить Юльевичу и даже сочувствовать, но тут вперёд выдвинулся дряхлый старик, по фамилии Ильичкин. Он наставил на Юльевича кривой указательный палец и непререкаемым тоном проскрипел:
- Не верьте этому охломону. От его гнусных высказываний я каждый раз страдаю приступами маразма. Особенно, когда он приходит ко мне с арифмометром и предлагает посчитать количество пчёл в коммунистической партии. До сумасшествия меня доводит. Предлагаю вырвать этому негодяю язык и стукнуть арифмометром по башке. - И старикан принялся натирать верёвку грязным обмылком.
- А ещё четвертовать, а потом сжечь! - подхватила толпа.
- На кол его! - бесновался печник, вытирая пот со лба.
На Юльевича накинулось сразу несколько пар рук, а некоторые пытались достать его ногами. С Юльевича содрали заплатанный пиджачишко, и из кармана посыпались деньги. Разноцветные бумажки так и закружились в воздухе. Толпа ахнула и бросилась ловить деньги.
- Товарищи! Что вы делаете? Не в деньгах счастье! - пытался образумить всех печник. - Надо дело делать! Надо линчевать этих негодяев, этих жирных котов...
Но печника уже никто не слушал. Тут и там вспыхивали стычки. Люди рвали бумажки друг у друга с помощью кулаков, кастетов и пистолетов. Было очень страшно.

Было даже жутко. Кровь стыла в жилах при виде этой картины. Люди давили друг друга ногами, вырывая друг у друга деньги вместе с кусками мяса. То там то там можно было заметить оторванные головы, безхозно перекатывающиеся по площади.
Обезумевшие граждане ползали в лужах крови, кишках и навозе, собирая мокрые купюры. Гарь и смрад от обгоревших тел инспекторов накрыла всю площадь, а костры с полыхающими инспекторами взвились языками пламени до крыш домов, создавая картину пожарища и адского светопредставления.
На одном из костров извивался Лаурисис , злобно выкрикивая проклятия в толпу пожирающих друг друга людей. Апостол Петр, стоя на коленях в рубище перед костром, возносил руки к небу и читал очередной свой копипаст, глотая пепел черных клубов дыма.
Тито Серж, раздавленный толпой алчных горожан, лежал в кровавой луже ничком, а депутат Юльевич , обмотанный за шею ржавой телеграфной проволокой, висел на столбе, раскачиваясь на ветру.
Везде валялись оторванные руки и ноги, человеческие черепа, вырванные клоки волос в лужах мочи и разорванные позвоночники.
Вечерело.

АЮ, изобрази нам лучше свои розы, а?

Не могу. Фотик и камера сегодня в пять утра улетели на Кипр. И будут обратно только через десять дней. Поэтому я ничо сфоткать не могу, но зато могу делать теперь чо хочу - пить пиво, водку, ругаться матом ( громко!)и всяко разно безобразничать.

А почему тебя на Кипр не взяли? Побоялись, что будешь там пить водку, громко ругаться матом и всяко безобразничать?
А почему у вас один фотик на всю семью?!

могу делать теперь чо хочу - пить пиво, водку, ругаться матом ( громко!)и всяко разно безобразничать.

Подписываюсь! Тоже хочу!!!! Но не могу... валяюсь с дикой болью в боку и только тырнетом отвлекаюсь... Помогает, но не очень.

Вечерело
Внезапно из кучи тел поднялся какой-то человек. У него были на месте почти все руки, а голова была повёрнута задом наперёд. Но человека это нисколько не смущало. Он был писателем, а значит, умел находить романтику во всём. Писателя звали Леонька Бакланный. Он окинул взглядом поле битвы и торжественно сказал, обращаясь в пустоту:
- Я всегда говорил, что реальное общение ничто не заменит? Разве в интернете можно так смачно открутить кому-то бошку или выпустить кишки? Или распотрошить эту Буксию, как я только что сделал? А как ловко я подпалил этого подлого инспектора Лаурисиса! Разве в интернете можно получить такой кайф?! Мне нужно видеть глаза противника, видеть в них страх и ужас! Видеть и чувствовать его эрекц... реакцию, то есть! Только так можно стать воистину великим писателем! -
И Бакланный гордо пошёл куда-то задом наперёд.
Стоящий на коленях апостол Пётр поглядел ему вслед и проворчал:
- Писателем, писателем... Копипаст - вот наше прошлое, настоящее и будущее. А настоящим копипастером можно стать только в интернете.

Побоялись

Да. я страшно безобразничаю за границей. Веду себя очень неподобающим образом, поэтому меня наказали и не взяли с собой. В отместку за это я украл все конфеты из кухонного шкафчика и съел их все, без остатка

у вас один фотик на всю семью?!

А сколько надо? Я же не фоторепортер хаус, у которого пицот фотоаппаратов. Если серьезно, то пробовал снять камерой мобильника, но качество, конечно, не то. Для качественной фотографии нужен фотик с широкофокусным объективом и функцией макросъемки, который улетел на Кипр.
К тому же у роз старые бутоны уже почти опали, а новые еще не расцвели. Вот через неделю как раз и расцветут. Если по ночам холодно не будет, конечно.

Правильно, одному и дома хорошо. Настоящий отдых. Хуже, если куда-то волокут с собой, в какие-нибудь кипры-турции, заставляют нести чемодан и постоянно капризничают. Это хуже каторги.
А сколько надо?
Два. Хотя у нас тоже один, но мы им редко пользуемся. В основном, если кто-нибудь летит на Кипр. Это вот, Амурена с фотиком не расстаётся.

Это вот, Амурена с фотиком не расстаётся. Это я с мобилой не расстаюсь. Фотоаппарата у меня нету.

Как это так?! Что вы тут один беднее другого? У АЮ один фотик на пять человек, у Амурены мобила вместо фотика. Сейчас ещё Лора заявит, что у неё даже мобилы нет.

Да, Лаурис, такие мы бедные. Такшта подарите нам с АЮ по фотоаппарату,а Лоре мобилу.

а Лоре мобилу.
Ага, третью - айфон!

Такшта подарите нам с АЮ по фотоаппарату

И мне подарите, и мне! Я тоже хочу! И с очень подробной инструкцией.

Не дождётесь!
У меня ажно 2 мобилы и антикварный фотик времён WW2!
Но я фоткаю крайне редко, теперь только для себя и памятные места.
Вот рааньше - в чёрно-белом варианте с проявителями-закрепителями-увеличителями (папка научил) ...всё это оставила в старой квартире.
Теперь опять иду квартиру получать, от Ушакова, на выселках...
Прощай посольский раён!

Я всегда подозревал, что Лора богаче всех, потому что получает пенсию. И даже, наверное, проиндексированную.

В каком теперь раёне будет квартира?
В принципе, если хотите, то можете остаться в посольском. Вас же силой на выселки не тянут. Пусть квартиру отдадут другому нуждающемуся.

проиндексированную.
Ни фига. У нас это с год как отменили.
В каком теперь раёне будет квартира?
В Плявниеках (Улброкас) на опушке леса - ВООЗДУУХ!!!
Могу остаться и в посольском, но он мне надоел до чёртиков.
И ненадёжно - вдруг хозяева обанкротятся? Выселят нафих.
Не, я авантюристка! Там почти во дворе дома хороший рынок Дрейлини. Поживу на крестьянских харчах - надоели супермаркеты!
В опчем - сплошной драйф!
Не хватает только гринкарты в СШП - обещали в июле. ...получу - повешусь...

Ну не так уж и плохо. Могли бы вообще на Юглу выселить. И катались бы на трамвае - час до центра, час обратно. Зато трамвай низкополовой. А с Улброкас минут за 30-40 можно до вокзала доехать.
Вам там в новостройке квартиру дают? Новую?

Новую, в новостройке. Дом уже готов, ждут приезда Ушакова через неделю для принятия заказа Рижской Думой. 2 коробки по 12 этажей и 2-мя подъездами.
Не факт, что дадут именно там, но скорее всего.
Кстати, Юглу люблю - аура там хорошая и очень зелёный раён, но там РД не строит.
Центр мне давно обрыдл - Рига потеряла свой шарм, а уж дом напротив моих окон так вообще.
Рядом с тем домом большая территория какой-то белорусской фирмы с таким роскошным альпийским садиком, что у меня ажно челюсть отвисла! Даже по ТВ ничего подобного не видела. Жаль, что за забором.
Но - проведём разведку и рекогносцировку и попробуем проникнуть унутрь!

У Юглы аура, может и хорошая, но как-то она далековата. Это хорошо там жить, если не работать или работать в том же районе. Плявниеки поближе, всё-таки. Правда, там одни панельки, так это во всех спальных районах так.
А эту квартира будет находиться в собственности РД? То есть, вы живёте там, пока живёте, но не продать, ни завещать кому-то вы её не сможете?
А весточкинцев на новоселье позовёте?

Угу... Это муниципальная квартира - собственность РД.
Никаких продаж и завещаний делать нельзя. Вот не знаю, возможен ли обмен на такую же, но в другом раёне? Узнаю.
А с весточкинцами я в реале знакома тока раз-два и обчёлся.
Тахштаа - тока в виртуале сообщу что и как.
Оставаться в хозяйском доме при наших реалиях просто опасно.
Всё очень ненадёжно.

Вот и хорошо. Не будет одолевать толпа жадных родственников, с просьбами о завещании.
А с весточкинцами как раз бы и познакомились. Они бы подарки на новоселье принесли.

А с весточкинцами как раз бы и познакомились
Хмм... Это с кем, кАнкретно?
С Мадамой знакома, с Ильичом знакома, с Денисом тоже. Ещё с одной дамой как задружилась, так и поссорилась. Жаль, но так вышло.
Вообще, за короткое время в виртуале успела подружиться и перессориться с 6-ю никами. В реале на это потребовалось бы несколько лет. Сама удивляюсь!
Я же такая толерантная, миролюбивая, белая и пушистая!
Воистину - неисповедимы пути Господни...

Амурена ещё есть вместе с Чупсой.
А ещё есть хаус, апостол, василич, бзик и сингл.

Лаурис, много кто тут есть, но у меня ПРЫНЦЫП - виртуал с реалом не мешаю.
Иначе - зачем сидеть в виртуале?
Анонимность и драйф - главное!

Жадная Лора зажала юбилей.

Да, Лаурис, а где парадное фото Яшки?!?
А то это мокрое ушастое пузатое создание природы никак в понятие КОТ не вписываецца!

Я его хотел сфотографировать! Но он, гад, всё время уворачивается. Пока фотик щёлкает, эта рыжая скатина поворачивается боком. Так что у меня несколько фоток сбоку. Ни головы ни хвоста не видно.

Надо с Пусей вместе - она степенная кошка!

...Порывистый ветер, появившийся из ниоткуда, стал гонять по базару мусор - конфетные фантики, раздавленные тетрапаки, окурки, дохлых мух и шелуху от семечек, закручивая их спиралью в кучу. Куча набралась довольно большая и вскоре она преобразовалась в смерч, который, вздёрнувшись к небу, выдернул из земли телеграфный столб с депутатом Юльичем и понёс его аккурат к дому Мурки, которая в это время варила самогон. Проволока не выдержала тщедушного тела депутата, оторвалась от столба и он сгрохотал по трубе, покрытой сажей, на кухню Муркиной хаты. Подпрыгнув, как пингпонговый мячик, Юлич сел задницей прямо в ведро с ядрёным певачом, расплескав его по половикам на полу. Тщетно Юльич пытался оторваться от ведра, оно как приросло. Таким его и застала Мурка, вернувшаяся на кухню за очередной порцией самогона.
Самогон она гнала из окопника, который в простонародье зовут живокостью, а он имел оживляюще-срастающее действие. Карочи, кто нажрался этого самогона, тот не мог помереть, хоть режь его на куски.

Отхлебнув из алюминиевой кружки этой "живой воды", Юльевич вскочил на ноги и пустился в пляс, переворачивая на своем пути незамысловатую домашнюю утварь Мурки.
Мурка, не долго думая, тоже не осталась в стороне и начала кружиться в вальсе, психически подпрыгивая и высоко поднимая подол юбки.
После пяти кругов вокруг стола, Мурка схватила старую гармонь и начала растягивать мехА, горлопаня безумную песню про командира с обвязанной головой и кровью на рукаве.
При этом Мурка не переставала прыгать и танцевать , высоко подкидывая ноги. А один раз даже умудрилась головой вышибить входную дверь, виртуозно перебирая пальцами по кнопкам гармони.
Дверь с грохотом слетела с петель, а Мурка выбежала во двор, продолжая орать песню и спотыкаясь об корни вековых елей. Добежав до большого оцинкованного корыта с помоями, она залезла в него вместе с гармонью и начала еще сильнее визжать свой песенный репертуар , пугая пролетавших мимо ворон.
- Я вот что подумал , - перебил ее визг Юльевич и снимая с ушей Мурки ошметки помойной капусты, - Давай пойдем бить Лаурисиса.
- Я вот только хотела тебе предложить тоже самое, - резко выскочила из корыта Мурка, разбросав во все стороны комья помойной ботвы.
Выломав из ограды два кола, друзья побежали обратно на базарную площадь, где Лаурисис уже умудрился невероятным способом отвязаться от столба и сейчас ползал по брусчатке с обгоревшим черным задом, пытаясь сообразить что к чему.

Внезапно Лаурисис увидел знакомые ноги в цветастых кедах. Кроме ног он больше ничего не видел, потому что дальше лежало раздавленное тело Тито Сержа. Лаурисис потянул за ногу и выволок инспектора Буксию из-под старого печника. Буксия ничего не соображала и только мычала. Лаурисис несколько раз встряхнул её, а затем влил ей в рот муркин самогон, который стоял тут же в бутыли, и который (о чудо!) никто не задел в драке. Буксия хлебнула первача и сразу ожила:
- Блинн! Вашумать! Эт чё такое было, а? - подступила она к Лаурисису.
- Не знаю, чё было, но чувствую, что нас идут бить, - тихо сказал Лаурисис, заметив Мурку и Юльевича, которые шли шатающейся походкой. Мурка играла на гармони, а Юльевич забавлялся тем, что снимал у неё с ушей капусту, а взамен вешал на уши варёную лапшу, которую прихватил из муркиного дома. Вид у обоих был донельзя грозный. Буксия и Лаурисис задожали от страха, особенно когда Мурка начала играть Собачий вальс. На гармони это выходило до того жутко и противно, что Буксия и Лаурисис, не сопротивляясь, подняли руки.

- Глянь, тебе не кажется, что Юльич кагбэ изменился, другим стал, - сказала Буксия, повернувшись к Лаурисису, - только не пойму чем изменился.
Лаурисис пристально вгляделся в депутата:
-Руки длинней стали... ноги короче... походка враскарячку.
Тут Мурка рванула меха в последнем аккорде "Собачьего вальса" и суковатой палкой отбила дробь по какому-то ударному инструменту за спиной Юльича.
Инструментом оказалось ведро, от которого так и не смог освободиться Юльич, и ходил поэтому вприсядку.

Ведро жалобно зазвенело на всю округу, да так, что разбудило даже мёртвых. Растерзанные трупы начали подниматься, надевать оторванные головы и приставлять руки и ноги. Не обошлось и без скандала. Безголовый самогонный инспектор Фоксис подошёл к Юльевичу и вытянув руки, вцепился тому в бошку, пытаясь оторвать.
- Отдай мою голову, - чревовещал самогонный инспектор.
Юльевич пытался отодрать инспектора, но сил не хватало. Тогда Мурка сорвала у него с задницы ведро и нахлобучила его самогонному инспектору.
- На! Получи свою голову, - злорадно сказала она. - Целое ведро самогона у меня вылакал, зараза!
Юльевич, у которого разом освободились и голова, и задница, почувствовал себя заново родившимся. Он радостно забегал по базару, высоко взбрыкивая ногами:
- Хорошо-то как, матьвашу! Вот это кайф!
А Лаурисис подошёл к Мурке и тихонько попросил полить ему немного самогончка на то место, которое пригорело.
- Ладно. Я сегодня добрая, - важно сказала Мурка и плеснула страдальцу живительной влаги. Лаурисис сразу выздоровел и тоже забегал по базару, перепрыгивая через перевёрнутые прилавки.

Затем она плеснула живительным самогоном на бездыханное тело Тито Сержа. Психический печник тут же вскочил на ноги и начал метаться между трупами горожан, яростно зазывая на собрание и попутно заталкивая обратно себе в живот размотавшиеся кишки. Затолкав все кишки и заколов огромной английской булавкой разорванное брюхо, он огляделся по сторонам и заметил тридцати тысячную колонну мертвых горожан, которая, топая по асфальту, стремительно приближалась к Тито.
"Бей депутатов!", " Парламент - в жопу!", " Морг - наше фсе!" - было написано на огромных транспарантах, которые полоумные мертвецы несли над головой.
"Над головой" - это было сильно сказано. На самом деле у половины голов не было вообще, а вместо этого они прикрепили кто во что горазд : медные чайники, разбитые вазы, бутылки, а один горожанин даже прикрепил себе полуразобранный пылесос.
- Спасайся кто может, - прошептал раздавленным голосом Лаурисис и описался. На него было страшно смотреть : черный обугленный зад, вывернутые наизнанку руки и ноги, безумные красные глаза от ужаса и вытянутая верхняя губа, упавшая на голый живот пластом. Это было страшное зрелище. Юльевич даже хотел его за это ударить, но передумал и просто заехал Лаурисису топором промеж глаз. Очень сильно.

Ах ты ещё и драться?! - удивился Лаурисис. Он взялся за рукоятку топора и выдернул его изо лба. Юльевич оторопело смотрел на него и от страха обмочил штаны. А Лаурисис взял топор поудобнее и подошёл к Юльевичу:
- Ну так, на сколько частей тебя крошить?
- Поровну кроши, чтобы всем досталось, - ввернул вылезший откуда-то Ильичкин. - Я люблю, чтобы всё было по справедливости.
Вместо головы у Ильичкина был нацеплен гипсовый бюст Карламаркса, а вместо рук были вставлены серп и молот. Этими двумя орудиями труда Ильичкин делал страшные движения. Молотом он бил Лаурисиса по остаткам головы, а Юльевича начал крошить серпом.
- Вот вам - частная собственность! Вот вам - демократия! Вот вам - капитализм! - орал Ильичкин. - Не успокоюсь, пока хоть один враг советской власти будет ходить по земле.
К Ильичкину подбежал Тито Серж и попытался его успокоить. Но Ильичкин вырвался и распорол печнику брюхо, одновременно шмякнув его молотом по макушке:
- А ты тоже частник, - злорадно сказал он вновь упавшему Тито. - У тебя кирпичный бутик на самой границе! Значит ты - белогвардейский недобиток. И я тебя добью по законам революции!

После этих слов Ильичкин оперно рассмеялся зловещим хохотом и попытался еще раз полоснуть Тито Сержа серпом между ног. Но тот оказался на редкость проворным малым, лихо увернулся от карающего серпа и начал оправдываться :
- Никакой я не белогвардеец, а итальянский печник. Приехал сюда создавать мафию.
- Мафиозный недобиток?, - не унимался престарелый псих.
- Почему же сразу - недобиток?!, - визжал в ответ наглый аферист, - Я печник-мафиози, приехал делать революцию.
- Революцию?, - недоверчиво посмотрел на него Ильичкин, но на всякий случай перестал махать серпом.
- Да, революцию. Мировую революцию печных труб.
- Это как?, - удивился Ильичкин, вспоминая - что по этому поводу сказал Карл Маркс.
- Не как, а где, - начал путать его Тито, пытаясь незаметно улизнуть от этого разбушевавшегося маразматика.

- Ну и где? - тупо спросил Ильичкин.
- Разве я говорил - где? - вновь вывернулся печник. - Вы вот покажите мне, где я это говорил?
- Да вот здесь и говорил, - развёл серпом и молотом Ильичкин. - На этом самом месте.
- Ничего я не говорил, - начал огрызаться печник. - Я сказал не где, а как.
- Что - как?
- Да вот так!
- Вот так?
- Так вот, да!
Разговор двух городских сумасшедших начал привлекать внимание не до конца добитых горожан. Они медленно начали подползать к двум психам. А Лаурисис понял, что надо срочно бежать. Куда угодно, лишь бы подальше от этого дурдома.

Куда угодно
Лаурисис побежал на восток в надежде добежать до нормального базара и, наконец, в спокойной атмосфере срубить штраф за русский язык с родных чурок.
Он мечтательно закатил глаза к небу и почти нежно подумал о таджиках, узбеках, китайцах и прочих детях брацких народов, что ошивались в его родной стороне и очень любили инспекторов по языку.
Боже мой! - про себя воскликнул Лаурисис, - Как хорошо, что в моей стране руководят мудрые вожди из одной единственной партии! Какой ужжосс эта демократия по-европейски! Стока кровищи... и никакого навару.
Он добежал до Зилупе и сел на пенёк, чтобы привести в порядок мысли и части тела. С мыслями было какбэ понятно, а вот части тела зудели.
Лаурисис осмотрел себя и в ужасе обнаружил, что у него руки и ноги чужие...
Правая рука была от самогонного инспектора, а левая нога (с радикулитом) от Ильичкина. Боясь оглянуться, он пощупал свои тылы и узнал в одном из них запчасти своей коллеги Буксии. Это его добило окончательно и привело в полную растерянность.
Он пошарил по карманам своего лапсердака, снятого с Тито Сержа (последняя коллекция Дольче Габано), в надежде отыскать фляжку с муркиным живительным самогоном, но вместо этого достал пластиковую тару с Пепси.
- Новое поколение выбирает, - простонал Лаурисис и отключился.