Глава третья

«Коммунальные проблемы»

 

Мэр почти столичного города Нью-Риговска пребывал в состоянии черной меланхолии.

Виной всему было сообщение, полученное им от очередного министра. Прочитав сообщение, мэр сперва ойкнул, а потом тихо застонал, раскачиваясь из стороны в сторону, как баба, у которой муж пропил весь аванс. Просто, мэр умел хорошо владеть собой. На самом деле, ситуация была такая, что впору биться головой о стенку.

Впрочем, обо всем по порядку.

Вчера, наконец, состоялся пуск первой печи. Нет, речь не идет о заводах и плавильных печах. Даже о крематории речь не идет. Торжественный пуск печи состоялся в Клубе, которым по совместительству руководил мэр.

Все началось с того, что мэр получил от правительства задание — придумать, как спасти страну от вселенского крайзиса. Мэр не стал заниматься этим самолично и передал дело своим помощникам. Ну, а те, как всегда, нагородили такой ахинеи, что было стыдно озвучивать все это в правительстве. В общем, задание было провалено.

Через несколько дней мэр получил телефонограмму из министерства. В ней сообщалось, что, поскольку, решения по выходу из крайзиса не найдены, отопительный сезон в этом году не начнется. Вот так. Лето было уже на исходе, за окном лил дождь, деревья начали желтеть. По всему было видно, что зима не за горами. И провести всю зиму в нетопленом помещении представлялось крайне противным.

Прочитав телефонограмму, мэр лично поехал в Клуб и собрал совещание. Вкратце обрисовав ситуацию, он спросил, какие будут предложения. Как всегда, поступила куча идиотских проектов, и вдруг, Леопольд предложил сложить в Клубе печь.

Сначала все опешили, но вскоре перешли к обсуждению проекта печи. Одни говорили, что надо сложить камин, другие выступали за печку-буржуйку. Но Леопольд перекричал всех и сказал, что печь должна быть только русской. Мол, дань традициям и все такое.

Название «русская печь» мэру понравилось. По крайней мере, хоть так, да отомстить ненавистным парламентариям. Поясним, в чем дело.

Как-то раз, почти столичный город посетил один заокеанский президент. В парламенте так обрадовались этому визиту, что тут же решили переименовать город и назвать его как-нибудь, на заокеанский манер, чтобы сделать приятное высокому гостю. Как известно, чем глупее проект, тем быстрее и охотнее он претворяется в жизнь. На экстренном заседании парламента город был переименован в Нью-Риговск. Средства на это мероприятие парламентарии взяли в Евролиге. Тот факт, что президент был заокеанский, а деньги европейские, их ничуть не смутил. К слову сказать, первоначально эти деньги должны были пойти на отопление города. Но, ничего не поделаешь - с парламентом не поспоришь. И сейчас, в казне Нью-Риговска абсолютно не было денег.

Следующим встал вопрос: кто будет чертить проект печи? Разумнее всего было бы пригласить профессионального печника, но решили сэкономить и обойтись своими силами. И единогласно доверили чертить проект печи Леопольду. Все-таки, Леопольд был самый знающий из всех. Он даже был в Евролиге и держал речь в тамошнем парламенте. Не совсем в парламенте, конечно — беседовал с кем-то у стен парламента и даже сфотографировался. Но, другие и там не были, а фотографировались только у себя в огороде.

Работа закипела. Леопольд быстро набросал проект, и члены Клуба принялись выкладывать печь. Конечно, лучше было бы нанять таджиков или, хотя бы, молдаван. Они бы сложили русскую печь в два счета. И недорого. Клубники же, после каждого выложенного ряда подолгу любовались на свое творение, фотографировались и, разумеется, обмывали это дело. Неудивительно, что длительный печной процесс так сплотил всех участников.

И вот наступил день, когда строительство подошло к концу. Накануне пуска, Клуб украсили воздушными шарами, нарисовали плакат «Печь — это наше все!», обвязали печь ленточкой, приготовили ножницы и затарились несколькими ящиками спиртного. День обещал стать праздничным и навсегда войти в летопись Клуба.

Так и случилось. Этот день навсегда вошел в историю Клуба, но абсолютно не как праздничный. Когда торжественно перерезали ленточку и затопили печь, то выяснилось, что Леопольд забыл нарисовать в чертеже дымовую трубу. И в процессе кладки печи никто и не заметил, что чего-то не хватает. В общем, весь дым повалил прямо в комнату. Праздник оказался безнадежно испорчен.

Позеленевший, в буквальном смысле, от злости и угара мэр, был вне себя от ярости. Первым его желанием было выскочить из Клуба, закрыть дверь и оставить клубников наслаждаться домашним теплом русской печи. Но ему бы все равно не удалось сделать этого по двум причинам. Во-первых, дверь держалась на одной петле, так что закрыть ее не было возможности. А во-вторых, хитрые клубники все равно вылезли бы в окно.

И вот теперь — новая беда! Мэр еще раз перечитал телефонограмму.

- «Приплыли - подумал мэр. - А все из-за этих лодырей».

Лодырями мэр называл своих помощников. Разумеется, они были виноваты во всех бедах Клуба, хотя мэр сам их назначил. Но, не себя же было ему винить, в конце концов.

Постонав еще минут тридцать, мэр, наконец, решил, что пора действовать и набрал секретаршу.

- Дашенька, срочно найди мне Бобикова.

По счастью, Дашенька была девушкой умной и исполнительной, так что мэру не пришлось долго ждать. Через несколько минут дверь в кабинет мэра распахнулась от сильного удара ногой, и на пороге появился помощник мэра Алексей Юльевич Бобиков, он же — коварный Лешик, он же — изверг и супостат, он же — бывший гражданский муж и греховный сожитель Мадам Ха-Ха.

Войдя в кабинет, Алексей Юльевич подвинул себе кресло и уселся, положив ногу на ногу. Как сказала бы Мадам Ха-Ха: «Уселся - нога на ногу, сопля на щеку». В молчании прошло секунд тридцать. Наконец, Бобиков не выдержал:

- Ну, - спросил он мэра, - чё те надо-то?

«Чё, по-китайски — ж..па», - хотел сказать мэр, но вовремя удержался. Не потому, что воспитание не позволяло, а потому что Алексей Юльевич не понимал шуток. Вернее, понимал, но только, когда шутил сам.

Пусть читателя не удивляет такое панибратское отношение помощника к своему боссу. Дело в том, что мэр был не очень богат. У Бобикова же, было все, что можно пожелать, даже японский водопад. Только, должности мэра у него не было. Благодаря этому скорбному обстоятельству, Алексей Юльевич находился в перманентной депрессии, и ничто в жизни его не радовало. Абсолютно ничто.

Мэр же, в некотором роде зависел от Бобикова. Как-то раз, в Клубе сгорел старенький самовар, и клубники остались без чая. По закону, в каждом общественном клубе должен быть самовар или другой нагревательный прибор. Если подобный агрегат отсутствовал, то клуб подлежал закрытию. Так случилось бы и с Клубом, ибо денег на новый самовар не было. Мэр не спал ночами и ужасно завидовал Мухе-Цокотухе, которой Бог послал в поле денежку. Но, видимо Бог услышал жалобы мэра и послал ему доброго ангела в виде Алексея Юльевича, у которого как раз был лишний самовар. Состоялся бартер: Бобиков принес в Клуб самовар, а мэр взял его к себе в помощники. И вот тут-то, добрый ангел оказался, на самом деле, Троянским конем. Едва вступив в должность, он заставил мэра подписать несколько непопулярных указов и начал держать членов Клуба в постоянном страхе. Даже мэр стал его бояться и иногда жалел, что поступил так опрометчиво. Но, договор был подписан, а запуганными людьми оказалось легче управлять. Не беда, что людей становилось все меньше и меньше. Зато остались самые стойкие и самые запуганные. Теперь, все разговоры в Клубе сводились к обсуждению погоды, природы, охоты, секса и прочих радостей бытия. Впору было переименовать мэрский Клуб в филиал соседнего клуба «Охота и рыбалка».

Впрочем, иногда Алексей Юльевич делал вид, что слушается мэра и выполняет все его распоряжения. Это, если брала верх мазохистская черта его характера. Но чаще, все-таки, верховодила садистская половина.

Итак, вместо ответа, мэр подал Алексею Юльевичу телефонограмму.

- Читайте, - только и произнес он. Бобиков взял листок:

- «...связи тяжелым положением...отсутствие средств...городе будут отключены водопровод и канализация...» - прочитал он. - Это что еще значит?

- Что значит? - переспросил мэр. - Что значит? А вот что! - вдруг рявкнул он. - Доигрались, досочинялись сказок! Фантазеры хреновы! А теперь наступит суровая реальность. Помимо отопления, у нас не будет ни воды, ни сортира! Хорошая сказка, да? Вот еще электричество вырубят. Будем, как на заре советской власти: без света, без воды, без тепла и без...

- Так, Вы сами хотели, чтобы все было как раньше. Сколько лекций в Клубе прочитали на эту тему. А я всегда говорил: бойтесь своих самых дурацких желаний, потому что, именно они и сбываются.

- Я не для себя желал, - простонал мэр, - а для народа. Лично мне и так было хорошо.

- Бескорыстные желания сбываются вдвойне быстрее, - ответил Бобиков. Садистская черта его натуры, прямо-таки, лезла наружу. - Теперь народ должен Вас отблагодарить за ниспосланное ему счастье.

Мэр начал приходить в себя.

- В общем так, - сказал он. - Надо думать, как жить дальше. И я приказываю, поставить возле клуба сортир.

- Где поставить? Прямо на площади, что-ли?

- На заднем дворе. Надо выкопать яму и...

- Так ведь, там кусты есть, - возразил Алексей Юльевич. - Зачем там еще и яма?

- Кретин, твою мать! - завопил мэр. - Зимой не будет кустов! А холода начнутся, тоже в кустах сидеть будешь? А бабы куда ходить будут?

Алексея Юльевича мало волновал вопрос, куда будут ходить бабы? Но, впервые видя мэра в такой ярости, его садистская половина несколько успокоилась и начала уступать место мазохистской.

- Ну, так и чё делать? - спросил он. - Как сортир строить будем?

- Возьми журнал «Сделай сам» и посмотри, как это делается, - немного успокоился мэр. - Завтра принесешь проект.

- Я?! - изумился Бобиков. - Не мое это дело. А, кстати: Леопольд недавно хвастался, что умеет сортиры строить. Надо ему поручить.

Услышав имя Леопольда, мэр опять забился в истерике:

- Никаких Леопольдов! - завизжал он. - Хватит и этой дурацкой печи! Из нее, хоть, дым полез, а из сортира, ЧТО полезет?! Можешь себе представить? Нет, это задание я поручаю лично тебе! И завтра, проект сортира должен лежать у меня на столе! Все, свободен! Не будет проекта — освобожу совсем!

Алексей Юльевич хотел что-то сказать мэру, но, глядя, как тот истерит, передумал и молча вышел из кабинета. Оказывается, в его натуре была и третья черта, называемая инстинктом самосохранения.

Оставшись один, мэр залпом выпил рюмку водки и обхватил голову руками. Он, действительно, часто говорил, как хорошо было бы вернуться в прошлое. Но теперь, когда прошлое стояло на пороге, и до него можно было дотронуться рукой, оно уже не казалось таким безоблачным.