Солнце уже садилось, когда Маурис заприметил вдали знакомую постройку. Деревенский клуб «Берлога», в котором он уже несколько месяцев работал директором. Впрочем — нет, работал он в городе, а клубом заведовал после работы, для чего каждый вечер ездил в деревню. Недавно, в стране началось повальное увлечение клубами. Кто-то решил, что каждой деревне, каждому заштатному городишке нужен свой клуб. Просвещать народные массы и чем-то занять людей в свободное время. И началось! Архитекторы срочно разработали типовой проект клуба, а строители начали возводить эти одинаковые одноэтажные здания во всех населенных пунктах страны. Говорили даже, что и в почти столице возвели подобное сооружение. Но точного адреса никто не мог сказать. Видимо, это были всего лишь слухи. 
В окнах клуба уже горел свет. «Значит, народ собирается» - подумал Маурис. Весь в восторге от собственной догадливости, он прибавил шаг. Внезапно, позади, из-за кустов на дорогу вынырнула женская фигура, закутанная в плащ и торопливо направилась в ту же сторону, что и Маурис. Несмотря на сумерки, Маурис разглядел, что прическа женщины напоминает стог сена. «Я упала с сеновала, тормозила головой...» - вспомнил он детскую дразнилку. Узнал он и саму женщину. Это была Мадам Ха-Ха. 
Мадам Ха-Ха была из тех женщин, у которых было бурное прошлое, есть не менее бурное настоящее, а о будущем они вообще предпочитают не задумываться. Появилась она в деревне пару месяцев назад. До этого она жила в почти столичном городе и даже состояла в гражданском браке с одним из помощников самого мэра. Правда, местный умник Тринкеншнапс называл сей союз не гражданским браком, а греховным сожительством, и в доказательство приводил огромные выдержки из произведений Чаадаева, Чернышевского и Черномырдина. Но, Мадам Ха-Ха было нелегко смутить подобными заявлениями. Когда-то, она работала учительницей в школе, и наслушалась всякого... 
История ее появления в деревне была известна всем жителям, ибо Мадам Ха-Ха часто рассказывала ее, каждый раз добавляя все новые и новые подробности. Здесь мы приведем наиболее краткий вариант. 
Месяца три назад, Мадам Ха-Ха в очередной раз поссорилась со своим, не в меру темпераментным гражданским супругом. Сейчас уже трудно сказать, из-за чего вышла эта ссора. Кажется, парочка не смогла разобрать по составу предложение: «идить, твою мать». Мадам Ха-Ха утверждала, что «твою мать» является прямым дополнением, а ее супруг, что — косвенным. Через несколько часов бурных обсуждений, супруг Мадам Ха-Ха вспомнил, наконец, что он — мужчина, и, следовательно, умнее и сильнее. Последнее он тут же успешно ей доказал с помощью швабры. 
На следующий день Мадам Ха-Ха собрала свои пожитки и укатила в деревню,оставив на кухонном столе записку с подробным адресом, по которому ее можно будет найти. Надеясь, видимо, что раскаявшийся супостат и изверг прикатит за ней с букетом роз и будет на коленях вымаливать прощение. Прошел день, другой, третий, а супостата все не было. Мадам Ха-Ха целыми днями торчала у околицы и всем рассказывала, как жестоко обходился с ней ее Лешик. Слушая описания зверств, которым подвергал ее супруг, можно было подумать, что Лешик был, по меньшей мере, военным преступником, чудом избежавшим международного трибунала лишь для того, чтобы жениться на Мадам Ха-Ха. Правда, еще неизвестно, что было хуже. За неимением домика в деревне, Мадам Ха-Ха пришлось поселиться на сеновале. Стояло лето, а до зимы, как надеялась Мадам Ха-Ха, ее уже здесь не будет. 
Однако, через неделю, кто-то, приехавши из города, сообщил ей, что она напрасно ждет и страдает. Не успела Мадам Ха-Ха уехать в деревню, как на освободившееся место пришли две ее самые близкие и родные подруги — Мурка и Жулька, чтобы утешить несчастного вдовца. Почему-то, им хотелось думать, что он — именно вдовец, хотя цветущая внешность Мадам Ха-Ха не позволяла им надеяться в ближайшем будущем на подобный исход. 
Как бы там ни было, Мурка и Жулька поспешили выразить Лешику свои соболезнования. Этот процесс затянулся до позднего вечера. Справедливо рассудив, что домой идти уже поздно и страшно, подруги остались в роскошном особняке до утра. А там, опять до вечера. И снова до утра. Надо сказать, что в отличие от Мадам Ха-Ха, Мурка и Жулька на двоих имели всего три класса церковно-приходской школы. Но дамочки нисколько по этому поводу не комплексовали, сознавая, что немалый размер груди с лихвой покроет недостаток образования. Мужчины же, в обществе таких дам, не комплексовали, тем более. Неверный муж Мадам Ха-Ха справедливо рассудил, что если мужчине иногда и нужна женщина, то, никак не для того, чтобы заниматься с ней синтаксисом и пунктуацией. Что означают эти слова он не знал, но подозревал, что, что-то скучное, поскольку Мадам Ха-Ха часто их употребляла. Мурка и Жулька таких скучных слов, разумеется, не знали и изъяснились только простыми предложениями, типа: «Вау! Супер! Йес!» Сравнение, опять же, не в пользу Мадам Ха-Ха, которая выражалась сложносочиненными и сложноподчиненными предложениями, типа: «Ах ты, скотина, убить тебя мало!» 
Жулька любила наряжаться в пестрые одежды со множеством бантиков, рюшечек и прочей мишуры. Мурка же, носила короткую кожаную юбку, кожаную тужурку и кожаные сапоги. В одной руке она всегда держала кожаную плетку, а в другой — пистолет Беретта, который она ласково называла «мой пистик». Видимо, кожаная одежда, вкупе с плеткой и заряженным «пистиком», возбуждали Лешика несравнимо больше, чем написание диктантов, сочинений и изложений. Вскоре, Мадам Ха-Ха получила письмо от «ниизвеснава дабражилатиля». В конверт была вложена фотография, на которой нагло скалилась Мурка рядом с газонокосилкой. Увидев это, Мадам Ха-Ха в ярости завопила: «Ах ты, паскуда!», и разорвала фотку на мелкие клочки. Дело в том, что эта газонокосилка служила своеобразным ключом от сердца Лешика. Когда он разрешал своей избраннице пользоваться газонокосилкой, это означало, что с этого момента, избранница становилась хозяйкой в особняке. Мадам Ха-Ха прорыдала всю ночь, вспоминая, как Лешик впервые доверил ей свою драгоценную газонокосилку. К утру, все сено на сеновале стало мокрым от слез. 
Мурка и Жулька ни о чем не тревожась, продолжали наслаждаться жизнью в роскошном особняке. Мурка косила траву, а Жулька солила грибы, ухаживала за собачкой и мыла пол той самой шваброй, от которой так сильно настрадалась Мадам Ха-Ха. 
Мадам Ха-Ха нашла в себе силы не утопиться с горя и жить дальше долго и счастливо. Для этого она записалась в деревенский клуб, чтобы не скучать по вечерам. Впрочем, в клубе ей тоже было скучно, но, все же, веселее, чем одной на сеновале.

Итак, Маурис заметил позади себя Мадам Ха-Ха и невольно прибавил шаг. Не то чтобы он ее боялся, но с учителями литературы у него всегда были сложные отношения. Дело в том, что Маурис не любил литературу. Из всего школьного курса он прочитал, только, «Евгения Онегина», и то, в матерном переложении. А учительницы литературы ставили ему двойки за то, что он не приходил в экстаз от описания природы в романах Тургенева, и ему было глубоко фиолетово, что чувствовала Наташа Ростова на своем первом балу. Маурис всегда подозревал, что все произведения из школьной программы написаны специально для училок литературы. Потому что никакой нормальный человек в здравом уме и трезвой памяти не будет читать по доброй воле «Песню о Буревестнике» или «Стихи о советском паспорте». И уж, тем более, Маурис не видел ни одного человека, который прочитал бы «Войну и мир» от начала до конца. 
Так, размышляя об училках литературы, Маурис рысцой бежал по дороге, стараясь уйти от Мадам Ха-Ха. Возможно, ему бы это и удалось, если бы не одно обстоятельство. 
Пару часов назад прошел сильный ливень, в результате чего, на дороге разлилась огромная лужа, размером с небольшое озерцо. Но, в отличие от озера, вода в луже была очень грязная. И обойти лужу не было никакой возможности. Маурис остановился у края лужи, раздумывая, что делать: идти прямо через лужу и «ну, их к черту, эти туфли», или повернуть назад и «ну, его, к черту, этот клуб». И то и другое ему не очень нравилось. И вот, пока он стоял перед такой дилеммой, вернее, перед лужей, подошла Мадам Ха-Ха. 
- Привет, - сказала она. - Что стоим? Кого ждем? 
Отчего-то, Маурису захотелось поразить ее своей образованностью. У него бывали такие приступы человеколюбия. Глубокомысленно посмотрев на лужу, Маурис задумчиво произнес: 
- Как говорила Наташа Ростова: «Почему люди не летают»? 
Вместо того,чтобы восхититься богатой эрудицией единственного и неповторимого директора «Берлоги», вреднющая тетка презрительно посмотрела на него и сказала: 
- Вообще-то, это Катерина говорила. 
- Какая еще Катерина? 
- Кабанова. У Островского. 
Внезапно, Маурису захотелось продемонстрировать Мадам Ха-Ха свою мужскую силу и стукнуть ее от всей души так, чтобы она влетела прямиком в лужу. Но, будучи от природы очень добрым и интеллигентным, он с детства твердо знал, что девочек нельзя бить руками, так как девочки очень больно кусаются и царапаются. Поэтому, лучше бить их издалека шваброй. Как назло, швабры под рукой не было, и Маурису осталось, только, глубоко вздохнуть, тоскливо подумав, при этом, что муженек Мадам Ха-Ха был, возможно, не так уж и неправ. 
Мадам Ха-Ха, гордая от того, что так «урыла» Мауриса, вопросительно взглянула на него, как бы ожидая, что сейчас он возьмет ее на руки и перенесет через лужу. Но, не на того напала. Довольный тем, что, хоть так, да сможет ей отомстить, Маурис сунул руки в карманы и пошел через лужу, чувствуя, как в туфли наливается вода. Мадам Ха-Ха потащилась следом, громко ругая правительство, деревенские власти и всех директоров. Не забыла даже, своего бывшего директора школы, хотя, какое отношение он имел к этой луже, сказать было трудно. - Учишь их, учишь, а они потом директорами становятся, - ворчала она. - А как были дураками, так и остались. 
Наконец, лужа закончилась. Оставалось пройти метров двести. В сумерках, еще можно было разглядеть вывеску с надписью: «Берлога. Деревенский клуб», намалеванную крупными буквами. 
Собственно, откуда такое название? 
Некоторое время назад, вдруг пошла мода на все медвежье. Как грибы после дождя, появлялись рестораны «Медведь», ночные клубы «Большая медведица», детские сады «Медвежатко» и тому подобное. Но тут тоже надо было знать меру. Так, несколько директоров клубов «Мишка», «Мишутка», «Мишенька» и «Мишико» были сосланы за Урал, на исправительные работы. Новые же, директора, побоялись экспериментировать с медвежьей темой, и решили переименовать клубы, пусть не модно, но вполне нейтрально. Так появились «Светлый путь», «Все путем», «Путь к звездам» и, даже: «Наш путь — самый путный путь в мире». 
Маурис, конечно, не стремился за Урал на исправительные работы. Но отставать от моды тоже не хотелось. Поэтому он придумал название, имеющее отдаленное отношение к медведям, и предложил назвать клуб - «Малина». Но, Тринкеншнапс, который знал все на свете, и даже, больше, сказал, что это слово имеет отношение не к медведям, а совсем к другим людям. К кому конкретно, он не сообщил, но напустил, при этом, на себя такой таинственный вид, что все подумали, что он имеет к этим людям самое непосредственное отношение. После долгих споров, наконец, остановились на «Берлоге». Это название понравилось всем, даже Тринкеншнапсу, который медвежью тематику вообще терпеть не мог и хотел назвать клуб как-нибудь по-европейски. Но Маурис вцепился в «Берлогу» и сказал, что он здесь директор, и что, как он скажет, так и будет. Тут же, он послал Ангелинку нарисовать вывеску и повесить над входом. Клуб сразу приобрел благородный вид, и стало заметно, что тут — серьезное заведение, а не просто сарай. 
Вот к этому-то заведению и подошли сейчас Маурис и Мадам Ха-Ха.