Сдуру ( и от вполне объяснимой лени) он поверил словам коварной Ангелины о том, что Маша припёрлась шпионить в "Берлогу" в пользу столичного "Клуба".
Коварство же Ангелины заключалось в том, что когда она увидела, как её любимые коты (вечно голодные и, вдобавок, совершенно непослушные) нагло сжирают уже последний кусок сала, накопченный Ангелиной специально к широкомасштабному празднованию Дня Благодарения в "Берлоге"...(Госсподи, как долго! Когда же предложение закончится!?), -

- Так вот. Когда она увидела всё это безобразие, то очень испугалась, что её лишат куска праздничной индейки в апельсинах. Ангелина стала молить Высшие силы о помощи. Боги услышали её. В тот момент, когда она с воодушевлением произносила :" и не введи нас во искушение", в кладовке промелькнула чья-то подозрительная тень. Дальше действие развивалось стремительно.

Понимая, что это единственный шанс свалить всё с больной головы на здоровую, Ангелина, увидев в руках рыжеволосой какой-то неопознанный свёрток,схватила за руку Машу (а это была она) и потащила её к вечно сонному директору "Берлоги". Маша по дороге кусалась и шипела, но молчала, как партизан. И на это были свои причины.

Никто не знал, что Маша когда-то припрятала в кладовке кусок килограммового пластита, надеясь употребить его по назначению при самом удобном случае в "Клубе", отомстив тем самым за свою поруганную честь и тазы слез, пролитых одинокими вечерами за чтением единственной книги, оставшейся на память от дедушки "Чужой среди своих, чужой среди чужих".

177 маленьких деталей , нужных для проведения операции "Мщение", уже лежали в подпольной комнатке на одной улице с "Клубом". Оставалось добрать всего 23 - и операция бы удалась. Это был бы взрыв века!!!
Но... Случай в лице коварной Ангелины и вечно сонного Мауриса внес изменения в планы революционерки.
Маурис, от усталости валившийся с ног, не стал разбираться, что за свёрток был в руках у Маши и для каких целей она его тащит. Тем более, что в уголке на стуле сидела его любимица Кэт, которая пресытившись шоколадом, требовала новых впечатлений.

Маурис повернулся к Кэт. Она , слизывая шоколад с пальцев левой руки, правой , сжатой в кулак и с выставленным вниз большим пальцем, показывала какой-то римский знак. В прекрасных голубых глазах читалось торжество. Маурис послал ей громкий воздушный поцелуй, после которого в углу кто-то икнул, съехал со стула и упал на пол, сопровождаемый звоном разбитой бутылки. Из бутылки выпорхнула душа неразделённой любви...

Поскольку Кэт заявила, что откушенное сало она кушать не намерена, сверток с пластитом, ошибочно принятый за надкушенный свиной копчёный бок, был тут же отобран вдруг возобдившим Маурисом, и с успехом выброшен в мусорку.

"Берлога" ликовала! Машу заклеймили позором. Ну как же - ведь она съела всё сало, пока шпионила в "Берлоге" в пользу столичного клуба (ужосс! как в футболе!) Явка была провалена. Дело не сделано. Голубые мечты превратились в чёрную реальность. Надавав по голове пактом, Машу вышвырнули за дверь.

Маурис даже не представлял, какой удачный шанс черпать новые сюжеты он упустил в этот день!

"Теперь "Клуб" будет процветать, как и прежде", - Маша шла по шоссе и сосала сушку. Слёзы от переполнявшего её чувства никчемности застилали путь... В розовых всполохах утреннего неба вдруг вырисовался неясный образ её героического деда и погрозил огромным кулаком.

Добавил: Мыша